Книга Прачка. История попаданки, страница 9 – Юки

Я не задавала вопросов. Я лишь смотрела, кивала, поддакивала — и слушала.

А когда они уходили, оглянувшись и словно приходя в себя, на их лицах было одно и то же выражение: «Что я только что сказал?»

Они уходили, забыв все, а я каждую ночь записывала эти откровения в старый блокнот, который нашла в сундуке у Миры. При тусклом свете свечи писала мелким почерком, экономя бумагу: имена, даты, слова.

Поначалу я не знала, зачем. Просто… чтобы не сойти с ума, чтобы было материальное доказательство того, что я слышу. Но вскоре я поняла, что могу это продать. Заработать, чтобы выбиться хоть куда-то и не прозябать на самом дне этого мира.

Мое первое «письмо» ушло баронессе Меллен. Я знала, что ее муж ведет двойные дела, и если она об этом не узнает — ее разорят. Я не подписалась — только написала:

«Берегите золото — и свое сердце. Не все контракты скреплены кровью родства, и ваш близкий вас обманывает».

Через пару дней в прачечной, между аккуратно сложенными полотенцами, я нашла золотую монету. Монета за слово. Это изменило все.

Я стала осторожной. Никому не говорила, что знаю. Не показывала, что помню каждую деталь. Даже про прачечную упоминала в письмах просто как о промежуточном пункте, месте, где я якобы просто часто бываю. Народа тут бывает много, и прачек тоже тьма, так что попробуй меня вычисли.

Анабель, шустрая и пронырливая, помогала мне — носила письма, оставляла их у дверей господских домов. А иногда я нанимала за медяк уличную шпану, чтобы они уносили послания. Никто не знал, кто их написал. Никто — кроме меня.

Я училась использовать дар. Сначала помогала: подсказывала, как избежать беды. Но потом поняла: не все готовы платить за спасение. Не все ценят правду.

И тогда я начала шантажировать тех, кто заслужил этого. Кто настолько погряз в темных делах, что у меня даже совесть не екала. У кого было столько денег, что одна-две монеты не сделают погоды.

Я действовала аккуратно. Чтобы не подставить себя, но намекнуть, что я все знаю, и мои слова могут быть как спасением, так и погибелью, если дойдут до нужных людей. Да, я играла с огнем, но отчего-то именно так я чувствовала себя в полной мере живой.

«Вы хотите, чтобы это осталось между нами? Тогда заплатите».

Я не брала больше, чем нужно. Не ломала чужих судеб. Но я больше не была беспомощной, и со мной, верней с таинственной торговкой тайнами, как меня обозвали, стали считаться.

С каждым днем магия давалась легче. Сначала хватало случайного взгляда. Потом — легкого касания. И это могущество делало меня сильней, уверенней.

Компромат на чиновников всех мастей, аристократов и дворян потихоньку копился, и в тайнике под полом в комнате рядом с ним пух все больше мешочек с деньгами — мой запас на будущее.

Однажды вечером я снова встретила Эшера. Он зашел внезапно, как всегда, с нахальной улыбкой и взглядом, в котором светилось холодное высокомерие.

— Линн, — сказал он задумчиво, оглядев меня, — ты как-то изменилась. Твой взгляд… он еще более дерзкий, чем был.

Я равнодушно пожала плечами:

— Может, вы просто никогда не смотрели на меня по-настоящему.

Эшер подошел ближе, так, что я могла различить запах дыма и гари, пропитавшие его камзол.

— Думаешь, самая умная, да, прачка? — прошипел он, зло искривив губы. — Учить меня вздумала?