Книга В Тридевятое царство попаданкам вход запрещен!, страница 63 – Леся Рысёнок

Осознать-то все это я осознала, но вот что с этим знанием делать, особенно когда у меня на руке, можно сказать, метка смерти?

— Сколько у меня есть времени? И как мне отсрочить, — я сглотнула и все-таки сумела произнести это, — свой конец?

— А кто ж его знает? — Горыныч совершенно не хотел утешить, а лучше помочь деве в беде.

У-у-у, драконище трехголовое, знаем мы вашу породу — лишь бы все на мимо проходящего рыцаря спихнуть. Да только это Тридевятое, а рыцари на Алазаре только где-то во втором десятке водятся, да и там не царства, а так, княжества махонькие, никак не могут промеж себя решить, кто они и чего им надо, всех занятий что воевать друг сдругом. А что, тоже хорошо, взял в руки вилы, все, считай рыцарь, лук добыл себе — дворянин, ружье достал — принимай графский титул. Помер? Ну так титул освободился, зато похоронят с почестями.

А коли рыцари измельчали, придется рассчитывать на себя. Ну и на мудрый совет Премудрой, которую еще найти надо. Шикнула на татушку, которая что-то робко попыталась возразить, мысленно напомнила ей о ее недостойном поведении и ответственности за порчу имущества и обратилась к Змею:

— Уважаемый Змей Горыныч, вы меня поймите правильно, я ко многому тут успела привыкнуть, но мысль о собственной смерти вызывает у меня неприятие. И я так думаю, что из-за этого у меня в голове мутиться и помрачнения находят.

А что, хорошо же я все обосновала? Это не я психопатка, это на меня так безысходность влияет. Это пусть другие в баню идут, моются, чистое надевают и под образа ложаться, а я дитя 21 века, у меня жажда жизни в крови, а мысли о конце все тормоза срывают и на глупости толкают. Вот разберусь со всем и снова стану примерной кропотливой работницей.

Ну, постараюсь.

Может быть, но не наверняка.

Намедни увидела, как это со стороны выглядит, таких, как я кропотливых да старательных в селении пара десятков была. И все талантливые ведь, Марья сказала, что не абы кого, а мастериц и искусниц собирали. Но они-то ладно, под внушением, а я-то чего сама себя взаперти держала, людей сторонилась? Милка же меня на мероприятия свои чуть не силком таскала, а я все брыкалась — “ой, не троньте меня, у меня дела, работа-забота!”.

А выйди я замуж за Олега? Чтобы я увидела? Да ничего нового! Просто еще обязанностей бы добавила себе и радовалась при этом, какая я молодец и как счастлива мужика обслуживать, которому я не особо и нужна. Променял же он с легкостью меня на другую.

— Тебе, дева, надо мужа найти, с ним этот вопрос решать, а без этого тебе никто помочь не сможет. Коли не люб, так расстанетесь, клятвы вернув. Ты уйдешь и его забудешь. Если и ты ему не по сердцу, так ничего и не будет больше, — объяснял мне Горыныч, пока я мыла посуду после ужина.

— А если по сердцу? — уточнила на всякий случай. В остальном новый план меня устраивал, и казался в чем-то даже проще, делов-то, найти своего мужа.

— Тогда он умрет с тоски без тебя.

Да что ж такое! С раздражением шлепнула тряпкой по лохани с мыльной водой и пена полетела во все стороны. Глаза тут же защипало, от пены, не иначе. Вот зачем на меня эту ответственность перекладывать за чужие чувства? Они мне нужны? Нет! Я пыталась как-то их вызвать, завоевать симпатию? Нет! Но если Лесь умрет, то кто будет в этом виноват? Правильно, я. И что мне делать, когда я знаю о том, что могу обречь человека, тьфу, лешака, на гибель, отвергнув его?