Книга Старая жена, или Развод с драконом, страница 144 – София Руд

— Оливия! — окликает лекарь Бертон, а по правую руку от него находится Андрэ.

Они стоят с двумя стражниками у еще одних дверей, которые даже превосходят первые по габаритам. Темное дерево, расписанное золотой ковкой, внушает трепет и величие этого места.

Перекинуться даже парой слов с соратниками не успеваю. Глашатай уже объявляет о прибытии, двери медленно начинают открываться, и ноги каменеют от страха…

Взгляд скользит по огромному тронному залу. Высокие своды украшены золотыми драконами, стены из светлого мрамора блестят в свете сотен свечей. По обеим сторонам от центрального прохода стоят придворные в богатых одеждах, их взгляды полны любопытства и презрения.

Слева плотной группой собрался департамент лекарей — около двадцати мужчин в синих мантиях. Их возглавляет высокий мужчина с орлиным носом, который напоминает того лекаря, которого я пыталась отходить кочергой. Видимо, родственники.

— Входите, — велит глашатай, видя, что я слишком долго стою на пороге, а без меня не идут ни Бертон, ни Андрэ.

Делаю шаг, а взгляд намертво прикован к трону. Точнее трона здесь два. Один большой, красивый, а второй поменьше и будто прилеплен недавно, даже золото на кайме спинки все еще выглядит идеально, будто его не коснулось время.

— Ваше Величество, леди Оливия Кайрон, обвиняемая в нарушении закона и лечении подданных без официального разрешения прибыла во дворец вместе с наставником лекарем Дэвисом Бертоном и законным представителем Андрэ Бертоном!

Еще одни двери открываются, и в зал входит мужчина. Высокий, широкоплечий с черными как смоль волосами. На вид он лет на десять-пятнадцать старше меня. Одет в белоснежный камзол, к плечам прикреплена такая же белоснежная мантия, расписная золотыми узорами, а на груди этого самого камзола прямо посередине вышит огромный золотой дракон с открытой пастью, которая, кажется, вот-вот схлопнется на моей шее.

И стоит королю дошагать своими начищенным до блеска сапогами до подиума с троном, как все вокруг склоняют голову. Я спешу за ними повторить, но успеваю поймать на себе взгляд короля, прошедший по мне с головы до ног. Но в этом взгляде скорее холодный интерес и расчет, нежели злость или презрение.

— Занятно, — выдает король, усаживаясь на золотом троне, и подданные тут же поднимают головы и ждут.

А король не спешит начинать. Кидает взгляд на пустующий трон рядом с собой, и тут же вновь смотрит на толпу.

Ему не приходится говорить, достаточно лишь посмотреть на комитет лекарей во главе с министром, как бледный мужчок в голубой мантии, которого я даже не заметила изначально на фоне короля, винит стороне обвинения начинать.

— Ваше Величество, ваш покорный слуга вынужден обратиться к дворцу с проблемой. Изначально мы закрывали глаза на то, что женщина возомнила себя лекарем. Полагали, она одумается и вспомнит свое место, но леди Кайрон не только не прекратила преступать закон, но и шокировала все наше общество. Она открыла лекарню в захолустье, принимала и женщин, и мужчин, не имея на то разрешения. Касалась этих мужчин! Проводила осмотры лично! Переманила всех больных, своими лукавыми речами и обманов едва не довела их до порога смерти! Но и этого ей оказалось мало. В министерство поступил вчера запрос. Эта женщина захотела получить статус лекаря официально, наплевав на закон и запреты! Какова же ее гордыня, Ваше Величество! — разглагольствует министр. — Мы хотели призвать ее на суд, но узнав, что прощение леди Кайрон поступило и во дворец, решили пресечь все на корню. Просим прощения за то, что не уследили за мошкой, которая доставила столько проблем, Ваше Величество.