Книга Старая жена, или Развод с драконом, страница 78 – София Руд

Только местной полиции мне для счастья не хватало. Вот так полечила больных! Безумие! Дурдом кай-то!

— Господа! — окликает нас один из людей неизвестного больного.

Он уже стоит у окна кареты и, видимо, выслушав что-то от всего господина, спешит обратиться к нам. Говорит нервно, встревожено, спешно топая в нашу с наставником сторону.

— Хозяин желает найти другое приемлемое место для осмотра и лечения… Лекарь Бартон, — обращается к нам, но, ввиду ситуации, живо делает вид, что говорит лишь с наставником. — Допустимо ли это для вас, уважаемый?

Наставник косится на меня с вопросом в глазах. Я еле заметно киваю — выбора всё равно нет.

В гадкую лечебницу нас не пустят, видимо, даже помирать прямо здесь будем, а больной нуждается в помощи. Да и нам необходим ночлег и отдых после долгой дороги и веселого приема.

— Допустимо, — соглашается наставник, прочитав все по моим глазам, и люди таинственного больного тут же предлагают следовать за ними.

Они запрыгивают на лошадей, а мы с наставником возвращаемся к своей потрепанной повозке под мерзкие взгляды местных лекарей.

— Да уж, докатились, лекарь Бартон, вы теперь под каблуком у девки, не знающей своего места! — еще и выкрикивает лекарь, и все… Мир в моих глаза в момент краснеет, будто его накрыли алой тряпкой.

Готова уже на лоскуты этого лекаря порвать, но наставник останавливает одним легким жестом.

— Оливия, вам нельзя сейчас влипать в скандалы, — напоминает мне, успокаивает, хотя это его оскорбили.

Оттого еще обиднее, но эмоции все же беру под контроль, и, кинув взгляд в лекарей, на лицах которых прописано чувство триумфа. И не только это. В их глазах есть что-то еще: страх, зависть, желание немедленно все это остановить. Будто во мне они видят угрозу. Будто жаждут, чтобы лекарь немедленно отказался от меня, поставил на «место», а он напротив говорит:

— Пойдемте, Оливия, среди дураков нам делать нечего, — еще и защищает, отчего в носу начинает щипать.

Кидаю на местных последний взгляд, полный разочарования и осуждения, а затем окончательно забираюсь в повозку. Но даже когда она трогается следом за всей процессией, я чувствую липкие, гадкие взгляды, и знаю… Это еще не конец.

Но хуже всего то, что мне есть что ответить, что я хочу ответить, но вынуждена молчать, чтобы не усугублять эту ситуацию. Сколько? Сколько еще мне предавать себя, подыгрывая местным правилам?

Это какое-то безумие, но сейчас я отвечаю не только за себя, но и за наставника, который и так уже страдает из-за того, что не отказался от меня.

И поэтому молчу, велю своему внутреннему голосу затихнуть и стараюсь концентрироваться на внешних вещах.

— Так что там с больным? Какой предварительный диагноз? — спрашиваю у наставника, когда мы, наконец, отъезжаем достаточно далеко.

— Ох, леди Оливия, вас заботит лишь больной, а не то что вас выгнали? — вздыхает наставник.

Отвожу взгляд, чувствуя, как щёки горят от гнева на весь этот мир и на себя саму. И все эти чувства какие-то новые, более острые, чем прежде. Точнее, такую остроту они набирали лишь тогда, когда Кайрон выводил меня из себя, и больше никогда.

Так, а он какого черта пришел в голову? Тут же выкидываю из мыслей мусор и возвращаюсь к настоящей трагедии.

— Я не отрицаю обиды, — говорю с наставником честно, как всегда. — Но за вас мне куда обиднее. Из-за меня вы попали в неприятности, и будет правильным, если наши пути разойдутся.