Книга Старая жена, или Развод с драконом, страница 76 – София Руд

— При всем уважении, леди Оливия не может его осмотреть, — тут же сообщает Бартон.

— Мы заплатим, сколько скажете! — стоят на своем незнакомцы.

— Жизнь леди Оливии не измеряется золотом! — отсекает наставник, и эта сцена начинает походить на какой-то балаган с кучей зрителей и пока еще не вмешивающихся участников.

Но надолго ли терпения местных лекарей хватит? Тем более, когда на их глазах эти незнакомцы требуют лишь меня в качестве лекаря.

Оно-то, конечно, приятно с одной стороны, но с другой… Не время и не место.

Хотя и болезни место и время не выбирает. Что, если пациенту в самом деле очень плохо, пока мы тут спорим?

— Лекарь Бартон, почему бы вам не осмотреть больного? — спрашиваю я, а затем тут же кидаю взгляд на незнакомцев. — В конце концов, у учителя больше знаний, чем у меня. Я лишь ученица.

— Простите, леди Оливия, но ждут именно вас.

— А вот это уже не смешно, — не соглашаюсь я с гостями. — Тот, кого вы привезли, действительно, болен или вы сейчас шутки тут шутите?

Даже сама пугаюсь от того, как быстро рассердилась в этот момент. И так нервы на пределе, они еще врачей перебирать будут, как разноцветные леденцы в вазочке.

Понимаю, если бы в карете была женщина, но они сами сказали, что мужчина. Так что мне туда дорога закрыта. По крайней мере, напрямую.

— Так вам нужна помощь лекарей или нет? — строго чеканю я, пугая уже не только гостей, но и местных лекарей.

Кто знает, может, это все вообще какая-то проверка или способ поссорить меня с наставником? В любом случае, если есть больной… Действительно есть! И если он болен серьезно, то не время торговаться, потому и говорю смело и громко:

— Осмотреть может только лекарь Бартон, я имею право лишь помогать в меру дозволенного. Таковы законы, — отрезаю я, а самой все беспокойнее.

Делегация незнакомцев молчит секунду, вторую, третью, а темноволосый бугай все не сводит с меня взгляда, будто что-то выискивая, а затем выдает:

— Наша вина, не подумали. Просим сюда, поскорее, — кланяется он, указывая путь к карете.

И лекарь Бартон, явно раздраженный всей этой сценой (и я его раздражение разделяю всем сердцем), ступает с каменной дорожки на сушеную истоптанную траву в направлении кареты.

— Оливия, идемте, — зовет меня.

Уверена, он бы с радостью послал всех этих товарищей куда подальше, но не может. Из-за больного, которому, возможно, очень нужна помощь. Если там, конечно, не ловушка.

Ладно, не время сейчас для сомнений и домыслов. Потому я тут же ступаю следом, решив отложить все неприятные мысли и убрать чувства на время работы, вот только в следующие несколько секунд происходит то, из-за чего хочется превратиться в само пламя и всем тут поджарить зад.

Лекарь Бартон заходит в повозку первым, оставляя меня снаружи. Правильно, так и должно быть, чтобы слухи о «преступнице» меньше подтверждались.

Знаю, как за нами сейчас наблюдают местные лекари, оттого напрягаюсь, но стараюсь сфокусироваться на карете и больном внутри. Оттуда доносятся приглушенные голоса. Тот, что громче, принадлежит наставнику, второй, сиплый, едва слышный — видимо, больному. И либо он очень стар, либо уже на краю смерти…

Неприятная мысль, но неизбежная в нашей профессии. Говорят, к этому привыкаешь, но нет… Лишь отчасти… И это всегда проходит по-разному.