Книга Порочные идеалы, страница 102 – Элвин Гамильтон

Приглядевшись, Нора поняла, что из разбросанных деталей можно собрать механическую руку с суставами. Она окинула взглядом схемы зачарований:

– Для большого пальца нужна другая последовательность – не такая, как для остальных четырех.

Бабушка замерла. Ей хватило нескольких секунд, чтобы понять, о чем говорила Нора. Она принялась переделывать схему на суставе большого пальца.

– Ты зря тратишь свой ум на бесконечные пьянки, маленькая принцесса, – проговорила бабушка своим хрипловатым голосом. – Может, и к лучшему будет, если ты проиграешь на своих глупых испытаниях. Тогда сможешь чаще приходить сюда.

Лишь немногим Нора позволила бы солгать ей из жалости, и бабушка была одной из них. На самом деле они обе прекрасно понимали, что случится, если Нора не станет Наследницей.

Она узнала правду о браке родителей еще в детстве. От Модести, само собой, которой проболталась мать, будучи пьяной и не в духе.

«Как хорошо, что моя мать проиграла на испытаниях. – Модести задрала нос, когда Норе в очередной раз досталось что-то, что не полагалось остальным. – А не то ей пришлось бы выйти замуж за твоего отца-чужеземца».

Потом Нора выяснила и остальные детали. Мерси Хольцфалль предоставила Лейле Аль-Оман доступ в лес, но она не привыкла делиться властью безвозмездно. Они заключили сделку ночью накануне последнего испытания, перед тем как Грейс и Верити вошли в лес. Сын Лейлы станет мужем Наследницы Мерси, кто бы ею ни оказалась.

Верити Хольцфалль вернулась из леса с топором. Год спустя родилась Нора, окончательно скрепив договор между Мерси и Лейлой.

После этого открытия Нора начала внимательнее присматриваться к родителям. Даже ребенком она видела, что они не влюблены друг в друга, как персонажи сказок и фильмов. Но они друг о друге заботились, много смеялись вместе и каждый вечер, пока отец был еще жив, садились рядом и рассказывали, как прошел их день. И отец улыбался, слушая Верити. Они, по крайней мере, были друзьями.

И они оба ее любили.

В один прекрасный день Норе было суждено сделать «ЛАО» частью империи Хольцфаллей.

Либо же разрушить все до основания.

Подобно морским волнам, которым не под силу сдвинуть берег, хаос на улицах Вальштада не затрагивал фабрику. Из огромного окна Лотти могла разглядеть края защитных чар. Эту стену магической энергии вокруг здания невозможно было преодолеть.

Нора сказала, что однажды ее бабушка накрыла такими чарами весь город.

Но повстанцы в итоге все равно его захватили.

Лотти уже привыкла, что в Вальштаде ей не по себе. Она чувствовала себя не в своей тарелке на блистательных вечеринках, в дорогих магазинах и за разговорами, в которых ей нечего было сказать. Но в этот день, пробираясь по охваченному беспорядками городу, она будто снова стала собой. Ей была знакома эта злость. Лотти понимала бурлящую на улицах ярость лучше, чем вялое безразличие Хольцфаллей. Она и сама всю жизнь злилась из-за того, что ее наказывали за сам факт рождения. За то, что она была порочна и проклята, а все остальные безупречны.

В кабинете у Лейлы Аль-Оман было ужасно жарко, но Лотти не стала снимать куртку Тео. Она обратила внимание, как прилип к его коже воротник рубашки; он стоял рядом, и они вместе наблюдали за хаосом из окна.

Казалось бы, ей давно пора было к нему привыкнуть. Но Лотти все равно не могла отделаться от мысли, как же он невероятно, сказочно хорош собой.