Книга Порочные идеалы, страница 108 – Элвин Гамильтон

– В городе – да. И вообще, мы отвлеклись от темы.

Пока что Лотти удавалось активировать чары только с помощью собственной крови. Кровь, жизненная сила, и магия были неразрывно связаны. Нора еще сильнее прижала пальцы ко лбу. По ее словам, кровь была эффективным, но крайне грубым методом использования чар. По дороге в Вальштад именно кровь Лотти активировала люстр, остановивший волков. И все же ей было не по себе от мысли, что в ее венах текла какая-то неосязаемая сила.

Лотти обмотала палец салфеткой, которую им принесли вместе с завтраком, и на месте прокола тут же проступила алая точка. Кровь, не более того. Если в ней и правда скрывалась какая-то сила, то почему Лотти ее не видела?

К рассвету Вальштад не успел оправиться от массовых беспорядков, чем сильно удивил Нору. Когда она смирилась с тем, что ни одно заведение еще не открылось, они с Лотти отправились в «Парагон» и заказали завтрак в номер.

Лотти впервые узнала о том, что еду, оказывается, можно заказать.

Раньше она просто ждала. Надеялась, что рано или поздно горничные что-нибудь принесут. Нора же ждать не любила.

Она швырнула в сторону еще одно платье, которое, упав на кофейный столик, скинуло газету на пол.

Это была передовица «Рупора». Под ней располагалось письмо с заголовком: Четвертое обращение Исенгрима к жителям Вальштада.

Порой легко было забыть, что Нора горевала. Что не прошло и двух недель с тех пор, как она лишилась матери. Лотти не знала, что сказать. Но кузина лишь смерила взглядом выросшую на полу гору одежды.

– Я не думала, что у Модести такой плохой вкус, – заявила она, взмахнув рукой. – Хотя, если честно, дело не во вкусе. Она просто не хочет, чтобы ты затмевала ее на всех этих фотографиях, для которых она тебя использует. – Нора прищурилась. – Ты, конечно, и так это знала.

Лотти встретилась с ней взглядом. В глазах кузины не было осуждения, но Лотти все равно начала оправдываться:

– Чтобы найти свое место, мне приходится играть по-другому, не так, как тебе.

– Нет, – сказала Нора. – Мы играем в одну игру. Просто у меня больше фигур на доске.

Лотти вдруг осознала, что каким-то образом Нора ее понимает. Лучше, чем смогла понять Эстель за десять лет. И тут Нора резко повернулась:

– Нам пора идти. Уже полдень. Наверняка торговые центры успели заменить побитые стекла.

Прогулка в компании Норы сильно отличалась от прогулки с Модести.

Модести, казалось, каждую минуту пыталась что-то заполучить. Она нуждалась в репортерах. В чужом внимании. В одежде.

Нора никогда и ни в чем не нуждалась.

Модести выбирала для нее скромные, непритязательные платья. Нора же, перешагивая через осколки стекол, снимала с вешалок наряды из шелка и тюля, с жемчугом и пайетками, наряды, которые Лотти невольно хотелось потрогать.

Годами она притворно восхищалась одеждой и украшениями в журналах Эстель. На самом деле ей было все равно – возможно, потому, что она не рассчитывала когда-нибудь на самом деле все это обрести.

Удивительно, как изменилось ее отношение, когда невозможное вдруг стало возможным.

Лотти поняла, что тоже хочет стать частью этого мира, как Нора. Быть собой, а не притворяться наивной деревенской простушкой. Но для этого ей обязательно нужно было победить в испытаниях. Доказать, что она не хуже остальных. А то и лучше.