Книга Порочные идеалы, страница 111 – Элвин Гамильтон

– Если ты считаешь, что идти на встречу гримов – хорошая идея, то с мозгами у тебя и впрямь неважно.

С той самой ночи Нора ни на миг не усомнилась, что в смерти ее матери виноваты гримы. Что полицейский на фотографии действовал по приказу Исенгрима. Что Лукас Шульд оболгал себя, чтобы защитить Исенгрима. Что поиски приведут ее к человеку, который страстно мечтал поставить ее семью на колени.

А теперь она нашла способ встретиться с ним лично.

– Ну, знаешь, я давно хотела поболтать со знаменитым Исенгримом. Обсудить погоду, цены на пшеницу, не убивал ли он недавно кого-то…

Аугуст успел изучить Нору. Он понимал, что переубедить ее не выйдет. Но воззвать к здравому смыслу все же стоило.

– Ты же знаешь, кто ты такая?

– Весь город знает, кто я такая.

– Вот именно. И ты собираешься отправиться в волчье логово.

– Если смогу его найти. Место, по-видимому, зашифровано более хитрым шифром.

Нора посмотрела ему прямо в глаза. У Аугуста по спине пробежали мурашки. Чувство опасности. Но еще – азарт оттого, что он на шаг приблизился к разгадке. К финалу расследования. Чутье на жертву, как говаривал отец.

– Думаешь, я поверю, что ты не разгадаешь его до вечера?

Перед Норой лежали пять экземпляров одного и того же номера, исчерканные пометками и разрезанные на отдельные буквы. Из затесавшегося в одну из статей слова «бликовать» она сложила «бить волка», но не похоже, чтобы это приблизило ее к разгадке.

– Что-нибудь обнаружила? – спросил Аугуст и осторожно поставил бумажный стаканчик кофе рядом с ее безумным декупажем. Они заперлись в проявочной Аугуста, где ради такого случая включили свет, и Нора деактивировала иллюзию. Здесь их никто не должен был потревожить.

– Пока ничего. – Она сделала глоток и поморщилась. – Какая гадость.

– Не за что, – отозвался Аугуст.

– Спасибо тебе за гадкий кофе, – исправилась Нора.

– Он из гадкого автомата в коридоре. С тебя два зауба.

– Запиши на мой счет. Обещаю расплатиться. – Нора прижала пальцы к точке между бровями. – Шифр не может быть таким уж сложным, если он предназначен для сотен людей. Эти сотни точно не умнее меня. У них есть какой-то ключ, которого нет у нас.

Она явно была раздражена. Аугуст еще ни разу не видел ее раздраженной. Обычно Онора Хольцфалль дефилировала по жизни, не зная забот. Он не мог не признать, что испытывает определенное удовольствие, глядя на ее досаду. Смотреть, как искрится от злости избалованная, сводящая его с ума наследница, было крайне завораживающе.

– Ты видел эту чушь? – Она постучала костяшками пальцев по подзаголовку обращения: «Хольцфалли отрицают ценность человека: 1–12 % снижения зарплат рабочих, пока наследница красуется в бриллиантах».

– Это были сапфиры? – уточнил Аугуст.

– Рубины. Но я скорее про лексическую сочетаемость. «Отрицают ценность человека» – что это вообще значит? В газетах разве можно публиковать такой безграмотный бред?

Аугуст пожал плечами и сделал глоток кофе.

– Это письмо Исенгрима. Оно взывает к эмоциям, а не к разуму. Ты вот на это посмотри. – Он наклонился и указал на заголовок. – «Шестое обращение Исенгрима к жителям Вальштада». Я понимаю, что сельское образование оставляет желать лучшего, но мы уже год публикуем по два письма в месяц.

Нора застыла. Ее взгляд был прикован к заголовку.