Онлайн книга «Кровь в наших жилах»
|
Из дома старосты и от карауливших на улице своих парней Жуковых и Егоровых Светлане с Сашей пришлось почти убегать — те пытались хоть не деньгами, так гусями да курами выразить свою благодарность. Живыми гусями, которых Светлана до одури боялась, хоть те и смирно сидели в корзинах. Хорошо хоть от преследования Светлану с Сашей спас староста, громко прикрикнув на Жуковых с Егоровыми и их многочисленную родню. Светлана решила, что сюда она уже не вернется — лучше кромежем домой добраться, чем отбиваться от желавших отблагодарить крестьян. На улице было ветрено и сыро. От Перыницы несло влагой и туманом, заволакивая улочки и Светлану с Сашей. Шинель быстро отсыревала, отказываясь согревать. Неприятно пахло шерстью. Зря Светлана в поездку надела осеннюю шинель, в зимней было бы теплее. Саша шел медленно, угрюмо меся ногами деревенскую грязь. Его сапогам ничего не было страшно, а вот ботинки Светланы были готовы сдаться грязи и многочисленным лужам — ноги скоро промокнут. Она еле передвигала ноги, прилипшая к подметкам глина весила как пудовые гири. Саша искоса подглядывал на Светлану, но молчал, не предлагал ей вернуться в город или остаться в доме старосты, хоть и знал, что до «Змеева дола» идти не меньше версты. Светлана передергивала плечами — деревня поздней осенью неприглядна. Голые деревья, серые дома, покосившиеся заборы, печная вонь, когда не поймешь, что сжигают вместо дров, пожухлая трава, всюду серость и хмарь. Скорей бы снег прикрыл эту грязь, делая мир хоть капельку чище. Противоположный берег Перыницы утопал, как в сметане, в тумане. Только седые макушки сосен и видны из него. Ветер гнал туман прочь, к Идольменю, но с Перыницы наползали новые холодные языки «сметаны». Саша не удержался и взял Светлану за руку, согревая её ладонь: — Как ты? — С тобой хоть на край света, — призналась она, скользя по глине и с трудом поднимаясь по пригорку на асфальтовую дорогу, ведущую к дачному поселку — не иначе купец Соседов на свои деньги её построил. Ошметки грязи пластами отслаивались с ботинок Светланы, оставаясь на асфальте. Хоть бы декроттуары тут ставили, а то стыдно такими ботинками по хорошей дороге идти. Светлана посмотрела на Сашу: она помнила, как вчера почти без сил свалилась в хозяйской спальне на кровати, тут же засыпая. Она не чистила ни одежду, ни ботинки, а сегодня… — Саша, — она оглянулась, не заметила никого в тумане и, приподнявшись на носочках, поцеловала его в небритую щеку: — спасибо за заботу. Он приподнял вопросительно бровь: — Было бы за что. Светлана принялась перечислять: — За почищенные ботинки, за просушенную шинель, за приведенный в порядок мундир, и вообще за то, что ты есть. Он скупо улыбнулся: — После такого даже стыдно предлагать тебе вернуться в город. Она сухо напомнила: — Саша, я на службе. Я за октябрь лишилась половины жалования. За ноябрь я получу крохи за неделю, максимум. Это меньше «снегиря» будет. Рублей восемь наскребется… Еще и объяснительную придется писать, почему я посмела проболеть целый месяц, когда чиновникам, служащим четвертый год полагается всего пять больничных дней в году… Мне нужно на службу. Кромеж удивленно хмыкнул, но промолчал, что к услугам Светланы вся казна Российской империи, точнее та часть, что выделена Госдумой для нужд императора. |