Книга Кровь в наших жилах, страница 65 – Татьяна Лаас

Светлана сказала первое, что пришло в голову:

— Боится, что стихия вырвется на свободу и «отблагодарит» его за все?

Саша кивнул, мрачнея на глазах:

— Или он знает, что артефакты управления стихиями точно существуют и они во враждебных ему руках.

— Ай да я, пугало похлеще опричников! — не сдержала смешка Светлана.

— Дашков уверен, что ты уничтожила огненного змея.

Она остановилась у незнакомого пустого дома, закрыла глаза и призналась:

— Осталось себя убедить, что монография лжет. Что полозовы невесты не теряют разум. Что пьяница Перовский прав — это всего лишь камешки, а не змеиная чешуя. Господи, как страшно, Саша. Вдруг я ошибаюсь…

Теплые ладони обняли её за щеки, а шершавые, неуверенные губы накрыли её рот, осторожно целуя и тут же отстраняясь в сторону:

— Если МЫ ошибаемся, Лиза. Ты не одна. И к полозу на разведку пошел Алексей. Он не пропустит гарем из полозовых невест. Это немного не то, что можно не заметить. Если эти полозовы невесты существуют — он с другими кромешниками освободит их. Огнь же удалил со всех обет забвения — Алексей доложил: никто из его команды ничего не забыл.

Светлана сама подалась к нему, прячась от непонятного Дашкова и полоза в его объятьях.

Александр, забрав у управляющего регистрационный журнал, почувствовал вонь Мертвомира еще на подходе к дому Лесковых. Это ни с чем не перепутать: веет холодом, обреченностью, тленом и мерзко подхихикивающей от человеческого несовершенства гадостью. Сейчас даже разгулявшееся солнце на небе потухло, словно на него щедро сыпанули пыли и грязи.

— Лиза…

Она была барышня невпечатлительная, знавшая о тварях этого мира гораздо больше, чем ему бы хотелось. Но с этой грязью её знакомить не хотелось. Ей и так тяжело пришлось, когда она смотрела на картину Перовского. Что она там для себя увидела, кроме мертвых русалок? Зависть к выжившим? Или укор живым?

— Да, Саша? — Лиза посмотрела на него уставшими, слишком много видевшими в этом мире ненужного и злого глазами. Хотелось обнять её и запретить этому миру быть жестоким и мерзким. Жаль, что Опричнина не всесильна, жаль, что не успел вычистить в этом мире всю мерзость.

Он попытался её убедить, что ей не надо это видеть:

— Прошу, уходи кромежем домой. Ты устала, тебе надо отдохнуть и принять лекарства, а тут сейчас будет очень много работы: обычная рутина, никак с твоими обязанностями не связанная.

Лиза грустно посмотрела на него, еще и ладонь подняла, прижимая к его небритой щеке:

— Сашенька, давай лучше я туда зайду. Не надо тебе видеть, как кто-то творит новых игош и кромешников.

Он скривился — Лиза тоже уловила вонь Мертвомира. Она, такая хрупкая и беззащитная, и в тоже время такая сильная и смелая. Почему-то вспомнился свой, липкий до ужаса страх, когда холодом и тленом тянуло от Лизы. Но такого же быть не могло? Или было? Она когда-то ходила в мертвомир?

— Саша? — она заглянула ему в глаза. Она хочет уберечь его, хотя чего он не видел в таких местах.

Барышни — украшение этого мира.

Дети — умиление и продолжение жизни.

А вместе — вот такая вот дрянь… Не сочетаются барышни и дети, создавая такие дома, где оступившиеся тайком отсиживаются до родов. И хорошо еще, если младенцев потом подкидывают в храм, а то чаще все заканчивается лесной опушкой. Холера!