Онлайн книга «Кровь в наших жилах»
|
— Обращайся, пожалуйста, по имени-отчеству. — Как скажете, Елизавета Павловна. Мы для опасности и созданы. Она его поправила: — Вы рождены для… Пришла его очередь поправлять её: — Мы не рождаемся, мы выползаем из Нави и обретаем тела, только и всего. Мы нечисть. Как же этот нелепый спор её раздражал — с Сашей еще устала. Вроде и Соколов, и Калина её поняли, но… Не рассказали? Или сочли ненужным знанием для всех остальных кромешников. — Останови, пожалуйста! Она не может разговаривать о таком, когда не видит глаза собеседника. Вихрев, кажется, неправильно её понял — он тут же сухо сказал: — Прошу прощения, ваше императорское высочество за дерзость! Приму любое нака… — Останови! — повысила голос Светлана. Магомобиль послушно замер у тротуара. Светлана огляделась — до ворот Суходольского общественного парка не доехали всего ничего. — К воротам подъезжай, пожалуйста. Вихрев послушно подъехал к воротам, снова припарковал магомобиль, выскочил из салона послушным болванчиком — совсем не Калина, этот бы уже ехидно поинтересовался, чего Лизавета буйствовать изволит. Вихрев подал ей руку, помогая выйти, и Светлана тяжело оперлась на неё — кровопотеря еще давала о себе знать. Парк был пуст. Голые деревья, неухоженные клумбы с торчащими из земли засохшими цветами, гнилые пласты осенних листьев, неухоженность и грязь, как бывает в первые дни весны. Только дикий, свободолюбивый, прогретый солнцем воздух, от которого кружится голова, и примирял с окружающей действительностью. Светлана медленно шла, собираясь с мыслями. Вихрев тактично молчал, обдумывая свою вину, и явно недоумевал. Ветер тащил откуда-то с юга легкие облачка — может, к ночи снова пойдет дождь. Светлана искоса посмотрела на Вихрева — она хотела достучаться до него, до его души, до души каждого опричника пока еще есть время, пока её воспринимают княжной, пока еще видят в ней живого человека, которому и возразить могут. Не дай бог, венчают её на царство, и тогда она станет символом, навсегда оказываясь за завесой, которую не преодолеть — императрице нельзя возражать, с императрицей нельзя спорить, а если она говорит что-то непривычное и непонятное — кивай и соглашайся, чтобы потом выбросить глупости из головы: среди властителей мира сего самодуров хватает. Её пока слышат — надо говорить сейчас. Потом будет поздно. Она старательно подбирала слова, сложив целую речь, пока молча шагали по пустым песчаным дорожкам: — Иван… Вы люди. Опричники, кромешники — вы люди. У вас у каждого есть душа, живая и светлая. Вам жить надо, а не сидеть холопами на цепи. Вихрев удивлено посмотрел на неё и решился возразить: — Мы не холопы. Уже лет десять как себя такими не считаем, но люди… Это не про нас. — Вам Алексей Петрович разве не говорил? — удивилась Светлана. — Говорил. — Вам Аристарх Борисович разве не говорил? — Говорил, — все же улыбнулся Вихрев. — Верить такому страшно, потому что каждый выдох с болью. Каждых вдох надо заслужить. Боль то и дело проходится по коже, напоминая, что нам всем, умершим уже, тут не место. Сложно верить, что мы люди, когда сам мир пытается нас наказать. Светлана и предположить такого не могла. Помнила Сашины слова, что мир безболезненный, но чтобы каждый вдох отдавался болью… — Я не знаю, как вас убедить и как вас утешить… |