Книга Кровь в наших жилах, страница 75 – Татьяна Лаас

— Что с ним?! — такого Светлана не ожидала. Да, вчера Калина докладывал, что Матвей все еще без сознания, яд ищут, персонал весь сменили, глаз с Матвея не спускают, но… Алексей не говорил, что что-то вызывает опасения.

Юсупов понятливо хмыкнул:

— Кх-х… Вам не доложили? Он умирает. С утра началась агония. Шолохов говорит, что до вечера недотянет. Я бы хотел забрать его домой. Туда, где он родился. Пусть оттуда он и начинает свой последний путь…

Мир подло закружился, ускоряя свой путь. Или это голова Светланы закружилась, обещая скорый обморок? Вот не до него сейчас, пусть руки похолодели, а в животе словно лед замерзал, замораживая все вокруг. Она сильнее вцепилась в руку Вихрева — тот невоспитанно подхватил её за талию и посадил на скамейку, что-то выговаривая… Светлана его не слушала, не до того.

Утреннего доклада у неё и впрямь не было — сама она была в Боровом, Калина — в Змеином камне, точнее где-то под ним. Наверное, бумаги ждали её дома, но до дома она пока так и не добралась.

— Алло? — возмущалась в опустившихся руках Светланы трубка голосом Юсупова. — Елизавета Павловна, вы меня слышите? Нас рассоединило, похоже.

Она заставила себя собраться с силами и поднесла кристальник к уху:

— Я тут. Я сейчас буду. Пока не трогайте Матвея, я решу все с Романом Анатольевичем сама.

Вихрев был понятливым — мигание света кромежа, и вот она в кресле возле кровати, в которой недвижимо лежал Матвей. Воняло хлоркой, спиртом, вербеной и виски от немного пьяного Юсупова, душным, невыносимым запахом смерти от Матвея.

Так не должно было быть. Матвей обещал, что будет её другом. Он обещал, что увидит её трех сыновей… Или этого он не говорил? В любом случае совсем не время ему умирать. Почему?! Зачем! Это только из-за неё — он был бы жив, если бы не влез в интриги наследования трона.

Под ключицей невыносимо жгло — сердце не справлялось с болью.

Светлана протянула руку и сжала в ладони сухие, безвольные, дико ледяные пальцы Матвея. Его лицо неузнаваемо изменилось. Он и так был худым, а стал совсем скелетом. Нос заострился, губы высохли, не прикрывая белые, здоровые зубы. Матвей дышал хрипло, с натугой, еще борясь за каждый вдох.

Она достала из кармана перочинный нож, с которым теперь никогда не расставалась. Юсупов откуда-то из-за спины сказал, останавливая её — его пальцы легли на её руку, в которой она зажала нож:

— Не поможет. Это проклятье Юсуповых. Его вашей кровью не остановить.

Она подняла глаза на холеного, разом постаревшего мужчину. Еще неделю назад она ему бы и тридцати не дала, сейчас он выглядел на свой возраст — где-то за сорок.

Юсупов пояснил:

— Илья влез в мои дела, он пытался помочь мне и моим детям. Он снова решал дела рода, и проклятью этого хватило — оно обрушилось на Илью, забирая его. Никому не избежать проклятья. Мне очень жаль, что я втянул в это брата. Если бы не я, всего бы этого не было. Илья бы был жив.

— Феликс Дмитриевич… — Светлана все же заставила себя замолчать — Юсуповы её раздражали вечным поиском выгоды, за что и получили проклятье.

— Я тут подумал… Я… Позвольте забрать Илью домой… Умирать надо в своей постели, а не больничной… В окружении семьи — я забрал из скита Татьяну и детей.

Голос его дрожал совсем не по-мужски. Светлана знала, Юсупов не способен на сильные, настоящие поступки — как он пытался переложить все на её плечи! Помощи от него ждать не стоит.