Онлайн книга «Кровь в наших жилах»
|
— Еремушка… Ты бы поостерегся лезть в такие дела. — Да не боись, Аннушка, — он чуть отодвинулся и заглянул ей в глаза. — Я осторожненько, я токмо через проверенных людей сведения собираю, да и сам наказывать не буду — Лека посмотрит и решит, что делать. Не девятнадцатый век же, право слово, пытать каленой иглой. Нельзя на такое закрывать глаза. Не бойся, ничего страшного не случится. Ты же меня знаешь. Лучше готовься к свадьбе. Молодым много чего понадобится — Лека же сам не сообразит, привык на псарне довольствоваться малым, а Светлана наша не избалована судьбой — не будет просить многого. Дом им на свадьбу подарим — я уже присматривал один, да какая-то сволочь из Опричнины из-под носа увела. Ничего, найдем лучше, а надо будет — сами построим. Я тут подумал… Воздушное сообщение с Суходольском хорошо развито, железная дорога, опять же есть. Может, и нам с тобой туда перебраться? Хватит в Москве сидеть… Там места хорошие, заповедные, дети опять же пойдут… Внуки то есть — замотаемся из Москвы к ним ездить. Лека-то опять выгорел. Кстати, я и с Суходольским епископом собираюсь встретиться — думаю, в Суходольске после землетрясения монастыри тоже нуждаются в ремонте… Можно и там свадебку сыграть, только отец Илларион обидится — он же Леку крестил. На столе взвыл встроенный в кристальник магдатчик, фиксирующий эфирные вспышки. Ему с секундной задержкой завторил на улице громкой сиреной городской датчик. Еремей побелел лицом, крепче прижимая к себе Анну, и активировал артефакт: — Помни, я люб… — он не говорил, оседая в кресле. Кристальник не перенес вспышки, расплавленной медью растекаясь по столу и прожигая в древесине дыру. * * * Светлана замерла, услышав ожидаемое — Юсупов забрал детей из скита. Он сдался, он даже не попытался идти против отца! Он не боролся, пойдя по проторенной веками дорожке, снова обрекая семью на проклятье. Хватит играть с Юсуповым; он взрослый мужчина, хватит его жалеть — у него есть все в этой жизни: деньги, влияние, положение, — только желания спасать семью нет. Светлана едко сказала: — Собрались все же совершить ритуал жертвоприношения? Не стыдно сразу стольким богам служить? Юсупов побелел, вскинулся, но вовремя вспомнил, кто перед ним. Или ему это из кромежа сердечной болью Вихрев напомнил? — Нет, — веско сказал он. — Я написал жалобу на имя патриарха на князя Юсупова, своего отца. И направил еще одну жалобу в императорскую канцелярию на жестокое обращение с Ильей Юсуповым. Светлана нахмурилась: то есть про расследование, что ведет Опричный сыск, он не в курсе. И он начал действовать! Сам! Надо же, он дозрел до защиты Матвея. Неожиданно. Может, не совсем он и пропащий, не совсем противный? И что же с ним, не совсем противным делать? Она помнила слова Матвея, что Юсуповы будут ей служить. Нужно ей то служение. Матвей вон жизнь из-за этого теряет… Сердце ныло, под ключицей все огнем горело. Хотелось прижать руку к груди, унимая боль, только неприлично это. Надо держать лицо и улыбаться, когда сердце буквально сгорает. Юсупов взял себя в руки, прочистил кашлем горло, а потом произнес: — Я тут подумал… Переносчик проклятья для своих детей я. То есть мне и идти в огонь, а не моим детям. Да и… Вдруг мы с Татьяной опять захотим детей? Опять проходить огонь? Зачем? Уж лучше я войду в огонь один. Верно? |