Книга Кровь в наших жилах, страница 80 – Татьяна Лаас

Кромеж вздохнул:

— Совершено покушение на Еремея Александровича Громова, точно такое же, как на императора. Громов-старший тяжелый, но еще живой. Я при Сашке сейчас буду — я ему важнее. И будьте так добры, пробирочку своей крови нацедите для Громова-старшего. И не надо возмущаться, что пойдете к Громовым сами — вам надо готовиться к принятию клятвы. Саше сейчас тяжело, ему нельзя отвлекаться.

Светлана еле сдержала рвущиеся слова, что когда это она отвлекала! Калина прав, Саше сейчас будет не до неё. Он будет считать себя обязанным утешать её, а ему нельзя терять на такое время. И ведь только недавно тыкала Лицына в то, что он бездумно обрекал Сашу и других кромешников на смерть. И вот… Не подумала. Проболталась. Глупо сказала Лицыну о Зерновом и Дашкове в одной речи. Саша говорил, что это в ней интуиция говорит. Это несусветная глупость в ней лишь бродит! Невозможность думать и говорить одновременно. Права была матушка, что ей полезнее молчать. Лицын донес Дашкову — тот тут же ударил по больному. По Сашиному отцу. И часа не прошло. Телефонизация — зло!

— С… Соколов знает? — Светлана еле удержала голос, пытавшийся подло сесть, выдавая её истинные чувства.

— Знает. Он сказал, что семья нам дана свыше. За семью надо биться, как бабр. Он разрешил действовать без ограничений… На клятву я постараюсь успеть. Саша, сами понимаете, на неё не придет. Простите же его за это?

Светлана поморщилась:

— Главное, чтобы он меня простил…

Юсупов старательно отводил взгляд в сторону — понимал, что Светлана не с пустотой говорит, а с опричником.

Калина погладил её по голове, словно она ребенок:

— Вас-то за что… Вы сами постоянно под ударом — ждем и боимся. И еще… Матвей пришел в себя. Может, он что-то скажет? Идите и не волнуйтесь. Скоро увидимся.

Матвей сказать ничего не мог, слишком был слаб. Шолохов пустил Светлану к нему первой, потому что она все же Великая княжна, заодно он помог наполнить пробирку кровью для Громова-старшего, которую тут же забрал Калина.

Матвей, с лихорадочным румянцем на щеках, лежал в кровати, все так и не отличимый от мертвеца. Правда, мертвецы не умеют улыбаться и чуть-чуть сжимать еще отчаянно ледяные пальцы на ладони Светланы, пытаясь ободрить.

— Матюша… Ты не представляешь, как я рада, что ты пришел в себя…

— Ог… — его голос звучал глухо, еле слышно, словно шелест. Дыхания явно не хватало.

Она перебила его:

— Не смей пророчить!

— Ли…за…

Она поднесла палец к его рту:

— Не смей. Набирайся сил и живи. Понимаешь? Ты же из-за меня чуть не погиб. Ты из-за меня попал в плен к… Волкову?

— К… К… Голи… лицы… ным… — Матвей закрыл глаза. Кажется, он потерял сознание.

Светлана тоже прикрыла на миг глаза: только её вина в нападении на Громова-старшего. Она не сдержалась и наговорила лишнего. Поставила под удар самое ценное, что есть у Саши — его семью.

Только почему Дашков струсил и ударил по Громову, а не по ней? Зерновое не поделили? Жилу радиевую стало жаль?

Михаил устало вытянул ноги на диване и уставился в никуда. Его камердинер замер в дверях, не зная, тащить барину лафитник с водочкой для упокоения нервов или просто оставить в покое. Раньше бы он княгине телефонировал, и та бы вправила мозги княжичу. Ныне княжич стал князем. И телефонировать некому… Род Волковых как проклял кто-то по этой осени. Сперва погибла юная княжна Анастасия, потом княгиня, потом и сам князь ушел.