Книга Предзимье. Осень+зима, страница 105 – Татьяна Лаас

— Нет, это мое предположение. Я его спрашивал — он сказал, что ничего подобного не слышал.

Тая скривилась — она уже готова была признать, что перегнула палку там в цеху и, кроме согласия на присвоение её жизни, иных преступлений за Зимовским может и не быть, но любая его новая ненужная ложь раздражала её, заставляя снова верить — за всем стоял именно он.

— То есть он умолчал о шипении — он не мог его не расслышать.

Гордей косо посмотрел на неё:

— Это не совсем так. Зимовский не засыпал под колыбельную, как и другие полицейские. Колыбельные усыпляли только магмодов… Все упирается в особенности слуха. Ты забываешь — у змей иначе устроено восприятие звуков, считается, что у них крайне плохой слух, а у людей, наоборот, слух отличный, особенно у магмодов. Зимовский — не магмод, он даже не человек. Он полукровка. Несмотря на его полностью человеческий вид — он не человек. У него нет запаха, как у змей, у него есть термолокатор, слабый в человеческом виде, но он есть. Он мог не слышать то, что слышали магмоды. Ты же читала в паутине истории про кита 52 Гц? Смесок финвала и синего кита — он пел на частоте, которую не слышали другие киты. Самый одинокий кит на свете. Зимовский почти такой же смесок. Его слух, как слух полукровки, проверят в больнице.

Тая упорствовала, сама понимая, что возможно зря:

— Удобное оправдание. Он снова уникальная снежинка!

— Тебя утешит, если я скажу, что ты тоже уникальная снежинка?

Тая не удержалась и легонько стукнула Гордея кулаком в бок:

— Ехидина ты, ваше превосходительство!

Гордей скосился на нее с легкой улыбкой на губах, но промолчал.

Ладно, хватит цепляться к Зимовскому. Когда умираешь, особенно молодым, хватаешься за любой шанс. В восемнадцать мыслить адекватно и правильно сложно, особенно если на мозги капают родители и общественное мнение… Тут сложно обвинять Зимовского — ситуация с феромонами наглядно доказала, что Тая для него ноль, а то и нечто меньше ноля. Она для него та, о чьей безопасности можно вообще не думать. Надо признать — никто не идеален. Тот же Гордей — страшный неряха. Кошкин страдает аристократическими замашками — если у входа нет лакея, который поможет переобуться, он пройдет в дом обутым. Зимовский не считается с Таей, хотя на словах говорит иное. Пора принять правила игры и смириться: Зимовский не виноват в случившемся с ней. В сердце все равно колыхнулась обида, и Тая поправилась для самой себя: не Зимовский зачинщик всего случившегося. Вот так правильнее.

— Хорошо, Гордей, я поняла — я была неправа. Тебе виднее — расследование ведешь ты, тебе и решать все. Я постараюсь не лезть и приму любое твое решение по Зимовскому.

Гордей пожал плечами:

— Тая, пока нет никакого решения. Пока это все — мои предположения. И о слухе Зимовского, и о змеиных звуках в колыбельных. Эксперты разберутся. Рой передал записи колыбельных — я отправил их в Санкт-Петербург на проверку. Кстати, Рой утверждает, что колыбельная, которая усыпила тебя — с шатальцами и прочей гадостью, звучала в эфире только один раз.

Тая не сдержала смешок:

— Специально для меня.

Гордей крайне серьезно согласился с ней:

— Очень может быть. Напомню: ты уникальная снежинка, и о твоем приезде знали, как и знали, что Зимовский рванет за тобой.

Тая нахмурилась — Гордей связывает историю с феромонами и колыбельные в одну? И почему? Это же две разные интриги. Что она пропустила в своих размышлениях?