Онлайн книга «Предзимье. Осень+зима»
|
Игнатьев продолжил орать: — Смотри, как это делается! — Он смачно поцеловал Карину в губы. Даша охнула и кинулась к Карине, Ника глупо засмеялась, Женя зардела, как маков цвет. — Учись, пока я рядом! Тая вскочила со скамейки, Илья подался к ней и… Уплывающая в новый сон Тая помнила, чем все тогда закончилось. Вслед за Кариной, перепуганная пятнадцатилетняя Тая отвесит пощечину парню, а потом сбежит прочь под странные, издевательские слова: «Я же вас люблю!» Новый сон приближался запахом грозы и грохотом орудий. Пахло кисло и горько. Этот сон Тая не хотела бы вспоминать. Её стали перекладывать, что-то с неё снимать, что-то делать с безропотным телом, и Тая на миг очнулась, глядя как два призрака в белом обсуждают её обморожения и маркером рисуют границы… Потом снова пришла тьма. Сколько так продолжалось, Тая не знала. Её пичкали успокоительными дня два, пока окончательно не убедились, что Снегурочкам холод не страшен. В этот раз обошлось без обморожений, некротомии, пересадок кожи и прочей мединской хрени… Тая поздно вспомнила, что она больше не ругается. Сонливость медленно спадала с неё, заставляя оглядываться. Венозный катетер в правой руке. Прищепка пульсоксиметра на пальце. Пищащие приборы — Тая не стала срывать датчики, не мешая врачам и медсестрам выполнять свою работу. Выцветшая больничная сорочка — мужская, потому что магмоды сплошь парни. Небольшая палата, оборудованная с учетом буйных пациентов. Глазок камеры под потолком, прочная дверь с серебрением, намертво прикрученная к полу пустая тумбочка. Таю никто не навещал. Болью накатило осознание, что она тут никому не нужна. Илья не сдержал своего слова? Он не защитил её? Или её предали, сдавая сюда? Шкатулка же была обманом… Дурман успокоительных мешал трезво мыслить. Воняло цветочным запашком из санузла, перекрывая вечный «аромат» больницы. Тая резко села в кровати и замерла, рассматривая свои пальцы. Они были белые, почти мраморные, но ни подвижность, ни чувствительность не были потеряны. Обошлось совсем без потерь. Тогда какого че… Зачем тогда её тут держат? На неё накатило. Даже руки затряслись. Так бывало у парней после тяжелого боя. Шилов говорил, что это подсознание выдавало запертые и запрещенные к обдумыванию мысли, выплескивая их разом в реальность. Тая с трудом вспомнила слова Белкина. Обследование. Точно. Её тут заперли ради обследования. Потом можно будет собрать свои вещи… И… куда? В мыслях была пустота. Она вдруг поняла, что тринадцать лет бегала от холода, боялась его, отодвигала мысли о жизни, смирившись со смертью, и вот. Рубеж пройден, рубеж оказался не столь страшен, как она себе представляла, она взяла высоту, а за ней пустота. Пустота жизни, о которой Тая никогда не задумывалась. И еще это чертово отделение патологии! Выйдет ли она отсюда? Тая сглотнула — вырвется, если будет надо. Она уже разок прошла через все шлюзы и двери, сделает это и снова. Надо просто успокоиться. Приборы пищали, выдавая Таю с головой — пульс зашкаливал. Надо просто продышать случайный приступ паники. Она прошла свое самое страшное испытание. Теперь ничего страшного её не ждет. Зря она так подумала — вторая волна накрыла её с головой ледяным комом в животе. Что теперь? Разберется с госпитализацией, с подругами-неподругами, точнее с ними все решит Илья, а она?.. Что ей делать дальше? Куда ей потом идти? После обследования. Тут у неё даже дома нет. И друзей, кажется, тоже. Она сейчас даже не знала, одна ли Карина была в лесу, и что задумала Ника, и Женя опять же… Кот вернется в столицу, Гордей тоже. Илья… Он теперь не прикован к городу, он может принять предложение Сумарокова. Для него это огромный прыжок в карьере. А Тая? Что делать ей? Тут пустота. В столице тоже. Ни дома, ни службы, ни друзей, лишь знакомые. После того, что случилось вчера ночью… Или позавчера? Или даже позапозавчера… Неважно. После случившегося странно возвращаться в столицу и работать простой медсестрой. Но восстановиться на учебу в Александродаре она тоже не может: шкатулка — фикция, работа её воспаленного мозга. |