Книга Предзимье. Осень+зима, страница 229 – Татьяна Лаас

— Но и подставы от Подосинова нельзя исключать. Ему было удобно снова подставить Белкина — уже же избежал смерти Сумароков в столице… Ничего нельзя исключать.

— Если бы Белкин был полозом, то он бы не отсиделся в стороне. Он не может не понимать, что за ним придут. Он бы вышел в бой, помогая Подосинову — вдвоем они тут весь город на уши бы поставили и от Ильи, и от вас с Котом, и от гвардейцев места мокрого не осталось бы. Им удалось бы все скрыть.

Гордей крайне серьезно посмотрел на нее:

— Знаешь, что меня беспокоит? С момента твоего приезда и до похорон Белкин носа не показывал из своей лаборатории. Меня это очень смущает. Там закрытая система вентиляции, если ты не знаешь…

Тая вспомнила слова Даши о том, что даже после приезда императрицы Белкин отказывался вылезать из лаборатории.

— Просто человек такой. Увлеченный. Подосинов тоже пропадал в лаборатории — его выползать оттуда заставляло только наличие меня. Так там бы и жил. Дальше рассказывать?

Гордей кивнул:

— Давай.

Тая рассказала про феромоны, заметив, как потемнел Гордей, про Виноградова, про свой сон, про водяничку.

— Что-то еще? — обреченно спросила она, закончив рассказ в полной тишине.

Гордей нахмурился и попросил:

— Подай, пожалуйста, мой походник.

Он включил телефон, проигнорировав посыпавшиеся уведомления о пропущенных звонках и принялся звонить кому-то, требуя прекратить поиски Виноградова в озере.

— Вот так-то… — он снова отключил телефон. — Думаешь, не обманет эта Анастасия Кирилловна?

Тая не хотела гадать — она устала за сегодня и за вчера, переживая за Илью — ей даже думать было больно, но Гордей ждал ответа, и она сказала уклончиво:

— Не должна. Водянички добрые. Если хватит сил у Виноградова на прощение той, в которую он влюбился, да не удержал, то вдвоем выйдут.

— Все было немного не так, Таюшка… Было лето. Жара. Перерыв в боях… Полудница заморочила голову ему и его друзьям. Итог плачевен — три поединка за честь дамы, не сходя с поля. Четыре трупа. Виноградов чудом выжил, чуть не попав на виселицу.

— Кот его вытащил или ты? — Тая буквально силой заставила себя этим поинтересоваться — Гордей же не сводил в нее своих внимательных глаз. Ждет: сдастся она или нет. Ей нельзя сдаваться — в операционной хирурги до сих пор сражаются за жизнь Ильи. Он держится, и она будет держаться. Ей-то легче в разы.

— Я. Я вытащил его и его друга из лап трибунала. Но Виноградов этому был не рад, искренне считая, что виновен в гибели друзей. С тех пор у него легкая неприязнь к нечисти…

Тая вздохнула:

— Он же поймет, что Анастасия Кирилловна не нечисть? Она водяничка. Она живая.

— Будем на это надеяться.

— Мр-р-рак, — выдавила она, вызывая у Гордея улыбку. И вот чего он, а?

Гордей потер подбородок — брили его тут хорошо, медсестры поди в очередь выстраивались, чтобы ухаживать за таким пациентом. И чего он до сих пор холостой? Ведь вьются вокруг него не меньше, чем вокруг Кота.

— Знаешь, что меня смущает, Таюшка? — он сам и ответил, не дожидаясь отклика от Таи. — Феромоны. Меня смущают феромоны. Я уже разок ошибся в деле — с Зимовскими-Подгорными, чуть не туда зашел в расследовании, чуть не уехал на Урал, когда надо было копать тут. Сейчас действую осторожнее.

— Может, Подосинов какие-то блокираторы себе колол. — Тая пожала плечами, добавляя: — Нельзя не учитывать его возраст. Он у Подосинова совсем нефертильный. И не смотри так, я верю, что ты в восемьдесят пять будешь еще ого-го и продолжишь носиться за девушками. Потому что так никого не решишься запустить в свое сердце…