Книга Предзимье. Осень+зима, страница 67 – Татьяна Лаас

— Тебе надо в больницу!

— Мне нельзя в больницу — на носу визит императрицы и твои дурные магмоды, мрущие от любого чиха. И слово чести: у меня не порок сердца. Это иное…

— Ведущее к стерилизации? — уточнила Тая.

Зимовский поднял глаза, познавая дзен, не иначе.

— Грибочек, чуть-чуть веры в меня тебе бы не помешало. Садись, я хорошо себя чувствую. Если я и умру сегодня, то только из-за твоих проделок. И из-за Метелицы.

Она села и позволила захлопнуть дверцу. И молчала, пока Зимовский выбирался узкими проулками к шоссе. Только там она решилась и сказала:

— Гордей не копает под тебя. И я не в игре. И вообще… Метелица и я думаем, что магмодов могли использовать для накопления магоэнергии. Энергобомба для императрицы.

— Да вашу ж… — Зимовский вовремя прикусил язык. — Мрак! Спасибо, что предупредила. Прошу: отсидись в стороне. Когда ты рядом, у меня мозги отказывают — честнее ответа от меня ты не добьешься. Просто. Останься. В стороне. Несколько дней. Доверься мне.

Тая проснулась среди ночи и, долго глядя в темный потолок, не могла понять, что же вырвало её из сна. Ей не снился кошмар. Не звучала во сне колыбельная. И дома было тихо — все спали. Даже с улицы не доносилось ни топота шагов, ни шороха от редких автомобилей, ни криков загулявших магмодов. Тая потянулась к тумбочке, где лежал походник — три часа ночи. Ни одного сообщения или звонка, которые могли бы её разбудить. Даже Даша, кажется, угомонилась и спала.

Тишина. Только Тая и ночь. Тая повертелась в кровати, ища удобную позу, и тут снова её выбросило из накатывающего, как волны, сна. В ушах затихал зов поля. Еле слышный, но от этого не менее болезненный. Земля буквально стонала, говоря, что вот-вот случится непоправимое. Что непоправимое, поле пояснить не могло — что-то вне его, возможно, что-то в цехах, там, где нет Таиной власти. Бетон, металл, дерево — это не её.

Тая принялась спешно одеваться: носки, джинсы поверх легкой пижамы, ботинки. Остальное неважно — сейчас дорога́ каждая секунда. Да и Тая — не Даша, которая не может выйти из дома не при полном параде. Хотя нет, Тая наговаривает на подругу — вчера из-за переживаний та выскочила из дома в чем была. Иногда Тая не понимала, чем заслужила такую преданную дружбу. Ника права — Тая из тех, кто не понимает, пока не прилетает в лоб.

В последний момент выбегая из дома, Тая захватила фонарик — пригодится, а вот про куртку забыла. Впрочем, холод ей был нестрашен.

Зов поля больше не повторялся.

Было тихо, кажется, холодно — во всяком случае парок вырывался из Таи при дыхании. Огромный купол неба сиял звездами, город в низине старался конкурировать с ними, мерцая в ночи своими фонарями и подсветкой домов, но явно проигрывал. С пустыря не доносилось ни звука, ни стона, ни сипа. И колыбельную Тая не слышала — «колыбельщик» сменил тактику? Или случилось что-то иное? Ладно, разберутся!

Метелице Тая звонила уже на бегу:

— Гордей, у заброшенного цеха возле леса у озера что-то происходит!

— Тая, не лезь! Поняла? — Судя по голосу, Метелица тоже куда-то бежал. Дышал он при этом в разы легче и тише, чем Тая — та уже сипела, как паровоз. Сил говорить не было.

— Угу! — она не стала дальше выслушивать Гордея, сбрасывая звонок, перемахнула через отбойник и понеслась вниз, в темноту, проклиная странную накатившую на неё слабость. Вот не ко времени это! Проклятый Змеегорск! Ноги её здесь больше не будет, как только разберется с магмодами. Увезет деда отсюда и никогда не вернется.