Книга Предзимье. Осень+зима, страница 76 – Татьяна Лаас

Этого Гордей не перенес — все же вмешался, сухо сообщая:

— Я не на чьей стороне, Илья Андреевич. Я тут расследую убийства магмодов, которые вы прошляпили. Где магмод? Я его не учуял.

— Мне кажется, что он забился в щель у фундамента. Тут как раз — со стороны улицы.

Брови Метелицы взмыли вверх — у волков сильное обоняние, они за три километра чуют свою жертву, и опередивший его в поисках Зимовский явно задел его гордость.

Зимовский продолжил, не красуясь:

— …Я как раз пытался его вытащить, когда потерял сознание. И колыбельная тогда точно не звучала. Очнулся я уже в круге. Можете не верить.

Тая мрачно предложила:

— Мозголома пройдешь, чтобы подтвердить свои слова?

— С каких пор полиграфа стало недостаточно, Тая? — Зимовский уверенно направился на выход.

— Значит, ты знаешь, что мозголома ты не пройдешь.

Тая направилась за ним — ради жизни магмода, Орлов это или нет, она была готова на все.

— Мне мои мозги важны, Тая. Я их нежно люблю. Так я могу проверить, что я видел в щели?

Метелица отошел в сторону, пропуская Зимовского на улицу:

— Ты должен понимать, что зрение не идет ни в какое сравнение с нюхом. Я тут все проверил — тут не пахнет людьми. Ни живыми, ни тем более мертвыми.

Зимовский пожал плечами:

— Смотря какое зрение. И если я видел магмода, то он точно жив. Неподвижен, возможно обезвожен, возможно без сознания, но явно жив.

Он завернул за угол цеха, идя в примятой траве. Тая старательно принюхивалась — ничем тут не пахло. И поле молчало, оно тоже не чувствовало жизнь. Зимовский наклонился к щели между бетонной дорожкой, обвалившейся стеной и фундаментом — там и ребенок не пролезет, хотя лисы мелкие. Если Зимовский не лжет, то там мог спрятаться именно лис. Возможно даже Орлов.

Зимовский махнул рукой, приглашая Метелицу и уступая ему место:

— Нюхай. Там точно кто-то живой. Далеко. Но он живой.

Метелица недоверчиво посмотрел на него, но в щель все же сунулся, ложась на бетон и головой ввинчиваясь под землю. Было слышно, как он принюхивался снова и снова. Тая обняла себя руками за плечи — она не представляла, как из-под фундамента можно вытащить магмода, если он без сознания. Тут без императорской службы спасения не обойтись.

Метелица выпрямился и потер подбородок:

— Точно. Слабо пахнет Орловым, но как?!.. Как ты его УВИДЕЛ?

Зимовский принялся скидывать с себя ботинки:

— Я пролезу и вытащу. Только просьба — Тая, уйди и не смотри. Желательно, уйди как можно дальше. — Он не сомневался, что она его послушается — он принялся расстегивать рубашку.

Тая не собиралась лезть в родовые тайны Зимовских — ей плевать, кто он: енот или ехидна мелкая. Она просто не удержалась и напомнила:

— Зимовский, я тебя уже видела во всех ракурсах, и ты меня не впечатлил.

— Тебе важнее моя тайна или жизнь Орлова?

— Вали! — Она пошла обратно за угол. — И даже не надейся сбежать. Метелица быстро бегает.

— Кстати, Метелица, вызывай реанимацию — Орлову она точно понадобится. Неделю без еды и воды… Не каждый выживет.

— Как ты увидел, что он жив?!

— Сейчас все поймешь…

Тая села на камень у дверей цеха — она слышала, как восторженно присвистнул Гордей, оценивая вторую ипостась Зимовского. Ей плевать на это. Явно что-то мелкое, даже мельче лиса. Может, он кот… Ей все равно. Жизнь Орлова важнее Таиного любопытства. Только… Тая сжимала челюсти, чтобы не взвыть. Орлова по словам Зимовского ждет освидетельствование и пожизненное заключение в больничной палате. Но и оставить его умирать там, под землей, не дело. Дикая ирония: спасти, чтобы навсегда запереть в больничной тюрьме. Что за мерзкий выбор! Только смерть явно хуже. Вот Ника «обрадуется» — она же надеялась на статус вдовы, а останется женой. Разводы даже с неконтролирующими себя магмодами запрещены. Чума!