Онлайн книга «Предзимье. Осень+зима»
|
Тая не сдержалась и залепила Глаше пощечину — видела такие истерики не раз на фронте: — Молчи! Глаша от возмущения не могла сказать и слова. Только стояла и моргала глазами, да на лице разливался гневливый, нездоровый румянец. Тая четко продолжила: — Вдох. Выдох! Возьми себя в руки. И начни с начала. Глаша набрала полную грудь воздуха и… Снова заорала на Таю: — Дрянь! Семен Васильевич умер. Он до последнего отказывался вызывать «Скорую». Как же, Таинька вот-вот придет! Нагуляется, налюбится с выродком и припрется! Как с ней не попрощаться! Тварь! Глаша служила у деда, не у Таи. Терпеть её Тая была не обязана: — Глаша, еще одно обзывательство, и я выставлю тебя за порог. — Да я сама вещи собрала уже! Ноги моей в этом доме больше не будет! Через пять минут, предупредив, что тело уже забрала ритуальная служба, а все распоряжения Семена Васильевича лежат на столе в его рабочем кабинете, Глаша ушла из дома. Тая надеялась, что навсегда. Сил ни на что не было. В голове было пусто. Она потеряла последнего родного человека. Сегодня. Именно сегодня, когда спасала никчемную жизнь Зимовского. Это было просто… Нелепо. Больно. Глупо! До одури смешно — она нужна была тут, чтобы спасти деда, а спасала… Зимовского. Тая отчаянно нуждалась в тепле. Хотя бы чье-то родное плечо рядом. Только родных больше не осталось. Тепла отныне можно не ждать. Она опустилась на колени перед камином в гостиной. Хоть так согреться. Огонь, пусть немного и пугает глупую луговушку, но он же согревает частичку человеческой души в её груди. Не все же забрал у неё Зимовский… Камин не разжигался. Тая снова, снова и снова пыталась зажечь спички, но те ломались в её трясущихся от слабости руках. Тая смирилась, что все сегодня против нее. Она откинула в сторону коробок, подтянула колени к груди, обняла их руками и замерла, глядя на сложенные в камине дрова. Придет утро. Придет новый день. Придут мысли в пустую голову. Она чуть-чуть оживет и поймет, что же нужно делать дальше. Просто нужно дождаться новый день. В дверь кто-то постучал, причем очень настойчиво. Это мог быть Метелица, и Тая пробормотала: — Открыто… Заходите. В гостиную влетела растрепанная, ненакрашенная Даша. Она замерла, рассматривая Таю на полу, а потом схватила с кресла плед, укрыла им Таю и села рядом. Тая спрятала взгляд. Говорить не хотелось. Наговорилась сегодня с Зимовским… Даша заметила валявшиеся по полу поломанные спички, достала из сумочки зажигалку и разожгла-таки камин. Пламя не сразу заплясало в топке, сперва долго алело под дровами, захватывая все новые и новые веточки растопки, а потом все же взметнулось, обдавая Таю жаром. — Тая, мне Сумароков позвонил и все рассказал. — Даша… Ну что он мог знать? Как и откуда. Даша посмотрела на неё, но Тая упрямо прятала взгляд. — А Сумарокову позвонил Кошкин, а ему вроде кто-то отсюда, я не знаю, кто. Вроде какая-то Метель. — Метелица. Это парень. Хороший. — Сколько… тебе осталось? — Может, день, может неделя, может, до весны протяну, а там растаю, но это неважно, Даша… Та взвилась: — Я прибью Зимовского, вот честно. Как он мог! — Даша, я умерла тринадцать лет назад. — И ты молчала! Неужели ты думала, что… — …что тебе запретят со мной общаться, — закончила за неё Тая. — Вот ты… — Ослица? Зимовский так её называл. |