Книга Журавли летят на запад, страница 104 – Анна Рябинина

– Что ты планируешь делать дальше?

– Дождусь, когда Ао Гуан тоже умрет.

Жильбер задается вопросом о том, как Мэй это поймет, еще около дня: сначала Мэй долго спит, точнее, скорее крутится на кровати, спихивая на пол все одеяла и подушки, потом ходит по лавкам, выбирая леденцы с каким-то особенным вкусом, потом заставляет самого Жильбера плести ему косы, потом – ворует на постоялом дворе цитру и играет, сидя на крыше. А вечером случается то, что Жильбер будет вспоминать потом много лет. Начинается все с того, что Мэй уходит в лес.

Строго говоря, это даже не лес, так, кучка молодых деревьев рядом с деревней, огибающая берег, и потерять там Мэя сложно, поэтому находит Жильбер его быстро. Тот сидит на земле: волосы, которые Жильбер сам не так давно заплетал, снова распустились, вся одежда в траве, пальцами он зарывается в землю и тяжело дышит.

– Что… – начинает Жильбер, подходя в ближе, и в этот момент Мэй поднимает взгляд.

Его глаза горят злым золотым огнем: взгляд жжется, будто жидкий металл капает на кожу и оставляет дыры. Дыхание Жильбера перехватывает, словно что-то вцепилось в его горло железными щипцами: ни вдохнуть, ни выдохнуть. Мэй кривит губы, потом прикусывает их, и на разрытую землю начинает капать черная кровь, как днем ранее капали слезы.

– Почему ты на земле? – потерянно шепчет Жильбер и делает несколько неуверенных шагов в его сторону, опускается рядом, берет за руки, ледяные, покрытые чешуйками, похожими на ожоги.

Мэй что-то ему отвечает, но Жильбер не может разобрать слов: его голос хрипящий, похожий на треск огня, а собственных знаний языка недостаточно, чтобы что-то разобрать.

– Это из-за Ао Гуана?

Мэй едва кивает, а потом снова опускает голову, вцепляясь рукой в запястье Жильбера. Это оказывается неожиданно больно: сначала Мэй просто сжимает его до боли, а потом впивается в кожу когтями. Крик Жильбера смешивается с его собственным шипением.

Когда перед глазами перестает мигать крошечными рыжими огоньками, Жильбер еще раз осматривает все вокруг: молодые деревца, сгоревшую траву, самого Мэя, лежащего на земле, с криво, остро обломанными рогами.

– Так ты тоже дракон? – шепчет Жильбер и видит, как Мэй жмурится, отчего на его руки снова начинают капать слезы, прожигают кожу, обнажая белые кости. – Тебе же больно!

– Ничего, – выдыхает Мэй, сцепив зубы.

– Да как же?..

– Ничего!

Мэй поднимает голову и в этот момент Жильбер слышит крик. Он не смог бы описать его, если бы кто-то спросил, но раз за разом тот возвращался в его сны – пронзительный, впивающийся иглами в виски, взвившийся острием в небеса, перетряхнувший все облака и оборвавший с ветвей листья. Кажется, будто это рыдает сама земля – дыбами поднимается вверх, вырывает с корнями деревья, крошит далекие горы в пыль. Будто все вокруг: небо, море, трава – претерпевают глубокое горе, которое невозможно выразить словами и есть лишь ужасающая боль и усталость, протянувшаяся через века.

Жильбер приходит в себя на следующее утро и обнаруживает, что Мэй по-прежнему без сознания, разве что что рогов нет, только стертые в кровь босые ноги и чешуйки пропали, остались только начавшие затягиваться корочкой раны на руках. Он берет его на руки и чувствует, как от его волос пахнет гарью, а затем несет обратно в деревню.