Книга Хозяйка разрушенной крепости, страница 88 – Любовь Оболенская

У меня перехватило дыхание. Горячая волна бросилась мне в лицо, мгновенно загоревшееся краской. Но я нашла в себе силы сказать:

– И я люблю тебя, рыцарь. Так, как никого в жизни не любила.

Наши губы слились в поцелуе, и на мгновение весь окружающий мир вокруг нас замер, ибо время для нас двоих остановилось. И не было больше во вселенной никого, кроме нас, наконец сказавших друг другу главное. Потому что нет на свете слов главнее тех, что сказаны на пороге смерти…

Но сладкий миг прошел, и наступил следующий, в который ворвались крики людей возле подножия башни:

– Враг близко!

– Пора, – произнес рыцарь, разжимая объятия.

– Пора, – эхом отозвалась я. И попросила: – Давай останемся в живых сегодня.

– Поверь, любимая, я сделаю для этого все возможное, – улыбнулся Ланселот.

Как и говорил Храбр, норды, на веслах подойдя ближе, начали разгонять свой драккар. В этот момент у них еще и парус поймал ветер, так что боевой корабль и правда несся над волнами словно стрела, готовая вылететь на берег…

Но с этим маневром у морских воинов ничего не вышло.

Я махнула рукой, и двое крепких крестьян принялись быстро крутить деревянный ворот, спрятанный между скал. И когда драккар оказался почти у берега, внезапно перед мордой деревянного дракона вынырнул из воды толстый пеньковый канат, протянутый от края до края бухты.

Разумеется, для нордов подобное развитие событий оказалось полной неожиданностью. Никто ничего не успел сделать. Раззявленная пасть дракона, установленная на носу, точно легла на внезапное препятствие – и страшный удар сотряс корабль. Затрещали доски, и мокрый канат, натянутый как струна, просто выломал из носа драккара толстую деревянную балку, на которой была закреплена и голова дракона, и наружная обшивка носовой оконечности корпуса корабля.

Драккар вздрогнул, словно тот кабан, что в лесу с разбега напоролся на мое копье, – и начал разваливаться. Доски в его носовой части разошлись в стороны, в раскрывшийся трюм хлынула вода, и корабль стал быстро тонуть.

Но до берега оставалось всего ничего, так что норды, бросив весла, похватали щиты, висящие на бортах, и стали прыгать с драккара прямо в воду, которая в этом месте была примерно по грудь.

Я пихнула локтем в бок Винса, стоящего рядом, он оглушительно свистнул, и в нордов с высокого берега полетели стрелы – впрочем, не причинившие им особенного вреда. Северяне и правда были профессиональными воинами, которые, прикрывшись круглыми щитами, стремительно бежали вперед. Сильные бойцы преодолели отбойное течение и, набирая скорость, неслись к берегу, страшно крича и разбрызгивая воду во все стороны. Вот она им уже по пояс… Почти по колено…

Внезапно раздался вопль, перекрывший боевые кличи. Один из воинов, бежавший в первых рядах, вдруг рухнул как подкошенный, хлебнул ртом воды, забился, пытаясь встать, – и заорал снова, подняв вверх руку, в которой торчала большая окровавленная «кнопка»…

Как только вдали появились корабли врага, я велела крестьянам разложить в воде возле берега заранее изготовленные нашим кузнецом две сотни железных бляшек с торчащими из них острыми шипами длиной в ладонь взрослого человека. И сейчас норды один за другим напарывались ногами на эти примитивные «мины», которые легко пробивали тонкие кожаные подошвы сапог, лишенные еще не изобретенных подметок и каблуков…