Книга Хозяйка королевской таверны, страница 50 – Любовь Оболенская

– Зачем? – удивилась я.

У меня уже и так было три платья, которые я сшила сама из самого качественного полотна, какое получилось найти на рынке. Одно ношу, второе сушится после стирки, третье лежит в сундуке на всякий случай.

– Скоро коронация короля Ричарда! – многозначительно подняв палец кверху, произнесла Милдрет. – А это значит, что будет большая ярмарка, куда съедутся купцы со всей Англии. Может, и твои земляки из Франкии приедут, хоть пообщаешься на родном языке.

Блин… Мне только «земляков» из Франкии не хватало… Рыжебородый, который приходил покушать чуть ли не каждый день, лишь подмигивал мне заговорщически, но насчет моей родины помалкивал. А остальным совершенно не нужно было знать, что я наврала по поводу нее. Милдрет – в первую очередь. Не хотелось выглядеть лгуньей в ее глазах…

– На саму коронацию нас, простых торговцев, конечно, не пустят, – продолжала хозяйка таверны. – А вот на ярмарке мы должны выглядеть соответствующе. У меня есть красивое платье, которое я надеваю только по большим праздникам. И если его не сожрали мыши, то к ярмарке я, считай, готова. А ты – нет. Так что пошли на рынок, будем прицениваться к дорогим тканям. И боты тебе подберем поприличнее, а то эти уже скоро развалятся…

Приличные ботинки, больше похожие на полусапожки, мы нашли быстро – и обошлись они недешево, но все-таки терпимо. А вот цветные ткани стоили реально дорого… Но Милдрет, даже не взглянув на них, потащила меня дальше, в ряд, где покупателей было очень мало.

Понятно почему.

Тут на прилавках лежали шелковые ткани и кружева ручной работы. И стоило это все просто безумных денег. В том числе потому, что в шелковой одежде не заводятся насекомые – им просто не за что зацепиться лапками. Об этом нам учительница истории рассказывала, а я запомнила про столь удивительное свойство материала, получаемого в те времена посредством крайне трудоемкого процесса.

– Какие цвета нравятся? – спросила Милдрет.

– Синий, – пискнула я. – И белый…

Хозяйка таверны решительно подошла к торговцу, очень похожему на китайца. Я в национальностях не очень разбираюсь, но почему-то разрез глаз, одежда продавца и разные красивые вещи, стоявшие на полках позади него, вызвали именно эту ассоциацию.

– Почем ярд синего и белого шелка? – осведомилась Милдрет.

– Синий восемьдесят пенсов, госпожа, – затараторил китаец на отличном староанглийском, тут же выскочив из-за прилавка и разворачивая перед нами свой товар во всей красе. – Шелк окрашен краской из натуральной вайды, не разбавленной, дающей самой насыщенный цвет из возможных! Белый стоит дешевле, шестьдесят пенсов за ярд. Это самый лучший шелк во всем Лондоне. Его покупают знатные господа, потому что вши и блохи скатываются с этой ткани, как крестоносцы со стен Дамаска. Рыцари тоже обожают его, так как стрела, попавшая в тело, не в силах пробить эту ткань, и она вместе с наконечником уходит в рану. Тогда достаточно лишь потянуть за рубаху, сшитую из этого шелка, чтобы извлечь стрелу…

– Погоди, погоди, – перебила его Милдрет. – Что ты там сказал насчет Дамаска? Ты считаешь, что наши доблестные рыцари-тамплиеры, погибшие при его осаде, подобны кровососущим насекомым?

Желтое лицо торговца побледнело.

– Я не хотел сказать ничего такого, госпожа. Вы меня не так поняли.