Книга Королевская кровь-13. Часть 2, страница 41 – Ирина Котова

И когда его мать явилась к нему во дворец, он не смог ее слушать.

— Ты не должен использовать свою силу во зло, — говорила она, сама чуть не плача, и ее разочарование, ее боль ранили не хуже презрения, — мой Вей, ты же добрый, ты чувствительный мальчик, ты же плакал, когда у золотого карпа поранился плавник! Что же случилось с тобой такого, что тебе сейчас не жалко никого, включая самого себя?

Он не выдержал, так стыдно и так тяжело ему было, и пошел вон из дворца. А она выбежала за ним. И там, во дворе, в присутствии слуг и придворных дам, крикнула ему в спину:

— Сынок, неужели ты действительно не жалеешь?

И это стало последней каплей. Он развернулся и ответил громко, высокомерно:

— Я жалею только о том, матушка, что вынужден выслушивать это все от тебя. Я давно уже не ребенок и не нужно меня поучать, как ребенка!

— Но я твоя мать, — с болью ответила она, — и мне страшно видеть, куда ты идешь, Вей Ши! Послушай меня, не уходи! Ты поступил недостойно. Нет чести в потакании своей гордыне и нетерпимости, мой мальчик. Людей нужно любить, а не издеваться над ними! Как ты мог поставить его на колени?

Так ему невыносимо было слушать все это — и ощущать в груди и гнев, и стыд, и растерянность, что хотелось закрыть уши.

— Замолчи! — рявкнул он. — Замолчи немедленно!

Замерли все вокруг и мать замерла.

— Ты не смеешь приказывать мне, мой Вей, — проговорила она. — Я твоя мать!

И все, что копилось в нем, все, что назревало, прорвалось.

— Ты простокровная! — закричал он в ярости. — Моя кровь сильнее твоей, я — будущий император, потомок бога, и благодари, что я не заставляю и тебя обращаться ко мне на коленях!

— Что же ты такое говоришь, мой Вей? — спросила она, и слезы потекли по ее щекам. — Ты сошел с ума? В тебя вселился злой дух?

А он, чувствуя, как невыносимо ему это все, как виски наливаются болью от ярости, ответил:

— Ну что же ты? Не знаешь, как кланяться своему господину?

— И я заставил ее это сделать, Мастер. Своей родовой силой заставил встать на колени и поклониться мне, — сказал Вей Ши. — Так велика была моя ярость, что я сломал ментальную защиту отца. Про это знает весь дворец, и за пределы не вышло только потому, что все они связаны клятвой молчания.

Четери молчал, и Вей Ши, выталкивая из себя слова, продолжал:

— Я убежал оттуда. И целый день носился в лесах Императорского города тигром, не находя себе места. Тем же вечером я, пересилив себя, подошел извиниться к ней. Но она встретила меня поклоном на коленях. И сказала, что не может держать на меня зла, ведь я ее господин. И что не может принять моих извинений, ведь высокородным негоже извиняться перед простолюдинами.

Спустить этого не смог даже дед, и так я в восемнадцать оказался солдатом в дальней казарме, подальше от друзей, с заблокированной силой и под присмотром командира, который спуску мне не давал. И я долго злился на мать, а еще больше — ненавидел себя и мечтал, чтобы не было того дня, чтобы я не говорил тех слов и не делал того, что сделал.

И на службе я, верно, повзрослел. Мне тяжело с простыми людьми, мне претит их суетливость и беспорядочное состояние ума, низкий интеллект и отсутствие образования, но я осознал здесь, в Тафии, что не все они таковы, и что величие человека не определяется чистотой его крови.И осознал, что даже простой необразованный человек может быть велик духом. Я не могу найти себе оправдания.