Книга Королевская кровь-13. Часть 2, страница 7 – Ирина Котова

Вспомнилось Демьяну, как ощущал он-медвежонок и замок большим старым медведем, мудрым и внимательным. Как играл с варронтами, что с удовольствием носили его на спине. Как отец лет в шесть отвез его к Медвежьим горам и познакомил со Статьей — и какое потрясение Демьян испытал, когда большая медведица, матушка-медведица после зова отца распахнула глаз размером с огромное озеро, и мягко, приветственно заурчала, приоткрыв пасть-ущелье, разделившую гору-голову на две части. Благословила.

Помнил он и теток, сестер отца, которые ушли невестами в другие кланы. Тетки тоже были воспитаны как примерные берманские женщины, которые скидывали свою покорность как шкуру, только когда облачались в шкуру звериную. Его подростком всегда завораживала эта двойственность в женщинах — ярость и покорность в каждой из них.

Мама Редьяла тоже была строгой, но она была с юга Бермонта, из клана Нермент, оттуда, где летом в предгорьях бывало даже жарко, дышали ароматами луга и мед был особый, душистый, тысячетравный. Отец мать любил, и она его любила, и от нее, в отличие от бабушки, шло тепло, и посмеяться она могла за закрытыми дверями, там, где не нужно было быть величественной королевой и примером для страны. Жаль, что кроме Демьяна не было у них еще детей — он, окруженный взрослыми, воспитываемый, как все берманы, в строжайшей дисциплине, обучаемый подавлять звериные инстинкты и агрессию, сам слишком скоро стал взрослым. Нет, были у него и друзья из клана Бермонт и дружественных кланов: Хиль, Ирьян, другие мальчишки, ставшие основой гвардии, — но все они были детьми вассальных семейств, среди которых он всегда был первым, лучшим, умелым и сильным. Даже когда он рычал в раздражении: «не поддавайтесь мне!». Даже когда они действительно привыкли, что ему не надо поддаваться.

Не это ли стало причиной его бесконечной самоуверенности? Возможно, будь у него братья и сестры, не отягощенные вассальной и инстинктивной иерархией, возись они вместе, дерись и мирись, как в доме родителей того же Свенсена, и самому Демьяну это бы пошло на пользу?

Он всегда был лучшим. И в школе — а мать строго следила, чтобы ему не завышали оценки только потому, что он принц. И в военной академии, которую закончил по специальности «военный инженер», когда уже отец погиб. Всегда и во всем он был прав, он был примером и предметом восхищения. Он не стал заносчив и высокомерен, это не кружило голову только потому, что самоконтроль тоже был на высоте, а мать и отец приучали к скромности и снисхождению к недостаткам людей, берманов и мира вообще. Да и звериная натура напоминала о себе и собственном несовершенстве, если случалось что-то пробуждающее охотничьи инстинкты или покушения на его территорию. Но он внутри всегда знал, что не может ошибиться. Не может поступить неправильно.

И выигранные им бои после смерти отца только укрепили это мнение.

Вновь вспоминал он и поездку в Рудлог — отец рано стал брать его в другие страны, чтобы сын учился дисциплине и там, где были люди, не подчинявшиеся законам Бермонта, чтобы понимал, что с ним могут вести себя по-разному, и надо всегда сохранять хладнокровие и сдержанность, держать звериную натуру под контролем. Он помнил старших сестер Поли: величественную и холодную Ангелину, в которой он сразу признал равную по силе и самоконтролю, мягкую и теплую Василину, которая ему понравилась красотой, уступчивостью и похожестью на берманских женщин так, что он поговорил с отцом о сватовстве — и отец обещал прощупать почву, — подростка-Марину, которая могла говорить только о своих обожаемых лошадях и собаке и имела застенчивый нрав и острый язык.