Книга О Пепле и Стали, страница 46 – Элиза Рейн

— Мадивия? — без сомнения, это вопрос, но я воспринимаю его как признание.

— Эрсир, — отвечаю я, кивая.

— Ты… присоединишься к нам сегодня?

— Да. Вы сказали, что раз природной магии нет, тебя нельзя обучить. Так вот, моя природная магия пробудилась.

— В самом деле?

— Я могу сделать все из того, что вы мне перечислили.

Брунгильда смотрит на меня во все глаза. Она знает, что я не вру. Будь это ложью, я бы не стала говорить об этом так открыто.

Жду, что она попросить меня это доказать, но вместо этого она спрашивает кое-что совершенно иное.

— Что изменилось?

Я молчу. Стоит ли мне избежать конфликта и быть скромной и вежливой? Или лучше сказать, что ее совет был для меня совершенно бесполезен, а то, как она со мной обращалась, было жестоко и лишь тянуло меня назад?

Не в силах принять решение, я говорю лишь одно слово:

— Торви!

Повисает длинная, напряженная тишина, потом земля под ногами начинает подрагивать. Остальные новобранцы оборачиваются, и когда моя огромная, прекрасная медведица выходит на поляну. Слышу вскрики. Все отшатываются, когда она останавливается около меня, и смотрю на Брунгильду.

Я никогда не видела на ее лице такого выражения.

Она смотрит на Торви с открытым ртом и впервые вижу, как уголки ее губ растягиваются в искренней улыбке. И я почти уверена, что в ее глазах видно восхищение.

Торви медленно подходит к Валькирии и склоняет голову, чтобы ее обнюхать. Крылья фейри Двора Льда резко раскрываются, и Торви подпрыгивает от удивления.

— Теперь ты можешь удержать ее здесь? — говоря со мной, Брунгильда не сводит глаз с медведицы, осторожно протягивая к ней руку. Рядом с ней появляется сияние, и я вижу ее птицу.

Меня охватывают опасения. Может ли ее птица читать информацию через Торви?

— Да, эрсир, — отвечаю, и голос выдает мой страх.

Брунгильда оборачивается, и я едва успеваю отвести взгляд от ее птицы.

— Каким образом?

Я решаюсь.

— Я позволила ей прийти. Не пыталась сконцентрироваться. Перестала стараться очистить мысли или сфокусироваться на чем-то одном. Перестала делать все, что вы мне велели и позволила инстинкту и эмоциям взять верх, и теперь…

Поднимаю руку и создаю арку из осколков льда, точно так же как она ранее. Вместо того, чтобы заставить лед принять форму Снежного Великана, приказываю ему стать крохотным, но благородным медведем. Фигурка вращается в воздухе, прежде чем приземлиться на мою ладонь.

Торви поворачивает голову, чтобы посмотреть на маленького ледяного медвежонка.

— Я тоже так хочу, — шепчет Мартом.

— Размер довольно жалкий, но выглядит хорошо, — звучит голос Торви у меня в голове.

— Спасибо, — отвечаю я.

Птица Брунгильды описывает над ней круги все быстрее и быстрее, и мне сложно на нее не смотреть.

— Занятно, — в конце концов заявляет Валькирия.

Занятно? Это все, что она может сказать? Как насчет Извини или Я была неправа.

Не могу сдержать гневного взгляда и в ответ получаю лишь легкий проблеск сожаления.

Это не то, чего я хотела, но возможно, этого хватит. Она знает, что ошиблась, хоть и никогда не признает этого вслух.

Ставлю ледяного медвежонка на землю, и Торви его нюхает. Как только черный кожаный нос касается фигурки, она мгновенно тает.

— Как ты это сделала? — это снова Мартом.

Обернувшись, я обнаруживаю, что его щеки порозовели, и он покачивается, опираясь на пятки.