Книга О Пепле и Стали, страница 44 – Элиза Рейн

Но только я попадаю туда, как начинаю вертеться вокруг своей оси, а коридор галерее вращается и подрагивает вокруг меня. И вдруг резко останавливается.

Стою перед оттаявшей статуей медведя.

Весь мой страх перед тем, что может быть сокрыто внутри, мгновенно исчезает.

Это Торви. Медведь, которого я вижу — это Торви, прекрасное, великолепное ее изображение.

Все это время она была здесь, сокрытая подо льдом в моем разуме.

Я жадно к ней тянусь, и стоит мне только коснуться ее меха, как меня мгновенно переносит в палаты целителей, к этому выворачивающему душу глубинному моменту, когда осознала, что она часть меня. Все точно так, словно я все еще там, и понимаю, что мне ничего не нужно сохранять. Все уже здесь, в ней.

Я не понимаю, как это возможно. Но все равно радостно улыбаюсь, глядя на медведицу. То, что она всегда была здесь кажется настолько же правильным, насколько отвращает присутствие волка.

Вспомнив о волке, я не могу не проверить последнюю статую перед тем, как уйду. Орла.

Она по-прежнему покрыта толстым слоем льда, и когда осторожно касаюсь ее, ничего не происходит. Так что в ней по-прежнему остается сокрытым какой-то секрет.

Птицы могут летать. Возможно, и я всего лишь допускаю это, орел связан с тем, как я получу крылья?

Возвращаюсь в реальность, полная надежды. Я перебираю шкаф с одеждой в своей новой комнате и радуюсь, когда нахожу в нем штаны и брюки из плотной шерсти и гибкой кожи, а еще хлопковые рубашки разного кроя из голубой, зеленой и бежевой ткани. Кроме того, обнаруживаю перевязи для оружия, ремни, поножи, набедренные ножны, стопки носков, платья и даже нижнее белье и бюстгальтеры, сложенные в отделениях сундука, стоящего в ногах кровати.

После того, как я одеваюсь в чистые вещи и оборачиваю вокруг талии кожаную броню, ранее принадлежавшую Брунгильде, меня охватывает чувство спокойной уверенности. Причесывая волосы, и с удивлением обнаруживаю, что в них появились пряди куда более яркого голубого оттенка, особенно одна, около лица. Я держу ее в руках, глядя в зеркало.

Я стала чуть больше похожей на сестру. Всего капельку, и все же больше, чем раньше. У меня стала лучше осанка, а живот хоть и все еще мягкий, но гораздо более упругий. Моя одежда ярко украшена, что было бы неподобающим для служанки, и вот теперь мои бледного оттенка волосы стали такими же, как у Фрейдис.

Достаю из сумки зеркальце и с грустью смотрю на него. Мне так хочется, чтобы она увидела, какими голубыми стали мои волосы.

Зеркальце в моей руке превращается в лед.

От чистого удивления я вскрикиваю и роняю его на пол.

— Дерьмо!

Я заморозила дурацкое зеркало!

Опускаюсь на колени и пытаюсь подобрать, но оно скользит дальше по деревянному полу. Зеркальце ударяется о ножку кровати, и я наконец ловлю его, случайно раскрывая.

Дыхание перехватывает.

Фрейдис.

Она там, в зеркале, хмуро вглядывается в его небольшую стеклянную поверхность.

— Фрейдис!

— Мадди, — с облегчением выдыхает она.

— Фрейдис! Это и правда ты? — она только успевает кивнуть, а я крепче сжимаю зеркальце, и слова начинают литься бесконечным потоком. — Почему ты мне не отвечала? Почему не разговаривала, когда была здесь? Фрейдис, мне надо столько тебе рассказать, и я очень, очень сильно сожалею, что это мне пришлось сюда отправиться, честно, но боги не ошиблись! Должно быть, они знали…