Книга Обещание Перидота, страница 140 – Кейт Голден

— Ты была плодом. Ты не сделала ее больной специально. Твоя мать любила тебя, Арвен. Она знала, кто ты такая, и что будет с ней, если она выносит тебя, но все равно любила тебя больше всего на свете.

Я тихо и горько рассмеялась.

— И посмотри, чем это ей закончилось.

Он вытащил меня на улицу, где нас встретил сильный ливень. Ветер яростно завывал у скал, а тележки торговцев вокруг нас качались под силой бури. Горожане искали укрытия под навесами и толпились в тавернах и магазинах. Разъяренное, бурлящее озеро вырисовывалось за почти опустевшим причалом, его воды бились о полузатопленные сваи из коряг.

— Ты можешь летать в такую погоду? — спросила я его, и мой голос затерялся в порывах ветра.

— Могу, но это будет неприятно для нас обоих. — Он прищурился, глядя сквозь дождь на узкую башню с часами вдали, вода прилипала к его темным волосам на лбу и капала в глаза. Его рубашка была промокла насквозь. — Уже поздно. Нам лучше остаться здесь на ночь. Пойдем.

Кейн тащил меня сквозь бурю, мимо телег, лодок и корявых деревьев без листьев. Ветер пронизывал меня до костей сквозь плащ, но мне было все равно. Печаль, отчаяние — все это сменилось тупой головной болью, от которой я чувствовала себя более уставшей, чем что-либо еще.

Наконец, мы подошли к васильково-синей двери приморского домика Кейна.

Используя единственный клочок обсидианового лайта, он открыл нам дверь, и мы проскользнули внутрь.

Меня окружила оглушительная тишина.

Было темно и ледяно холодно — очевидно, здесь никто не был уже несколько месяцев. Я стояла неловко, дрожа и капая на богатый деревянный пол.

— Я на минутку. Устраивайся поудобнее. — Он пересек комнату, подошел к круглому деревенскому столу, снял меч и ножны и бросил их на стол рядом с маленькой вазой, в которой стояли две увядшие орхидеи, полностью высохшие и тонкие, как бумага.

Сняв пальто и перчатки, он бросил их на пол и подошел к железному камину. Одна спичка и несколько поленьев разжгли небольшой, но мощный огонь, и пламя расцвело, как цветы, из растопки.

Кейн предложил мне сесть перед камином, а сам скрылся в темной кухне. Я услышала, как он что-то перебирает, а потом вернулся с чайником и поставил его на огонь. Затем одной спичкой он зажег все лампы в доме и несколько потемневших от пыли свечей.

В новом свете я внимательно осмотрела домик.

Он напоминал спальню Кейна в Шэдоухолде: мужской, темный, немного загроможденный, удивительно теплый и уютный. Эркеры с видом на озеро были такими же изысканными, как он мне рассказывал ранее. Мягкие льняные занавески аккуратно обрамляли их, а под стеклом выступала низкая мягкая скамейка, создавая уголок, где можно было сидеть и часами смотреть в бездну.

— Арвен?

— Да? — Мой голос звучал не как мой собственный.

— Хочешь присесть?

— Конечно.

Пауза, а затем:

— Но ты застыла.

Я пыталась вспомнить, зачем стоит что-то делать. Зачем садиться, согреваться. Внезапно я с полной уверенностью поняла, что ничего не имеет значения.

Когда я засмеялась, Кейн нахмурился.

Пересекая комнату, Кейн расстегнул мой плащ на шее, его холодные, мокрые костяшки коснулись чувствительной кожи у основания моего горла. Он осторожно снял его с меня и взял мои замерзшие руки в свои.

— Можешь сесть со мной? — Нежность в его голосе вызвала у меня раздражение. Мне не нравилось, когда он был таким. Мягким, добрым и податливым. Это означало, что он беспокоился о мне. Что что-то было не так.