Книга Обещание Перидота, страница 143 – Кейт Голден

— Это было жестокое проявление силы и безжалостности. Он позаботился о том, чтобы каждый Фейри и смертный в королевстве знал, что никогда больше не стоит перечить ему, — сказал Кейн, его руки дрожали. — А потом он привел мою мать.

У меня так быстро скрутило живот, что я была уверена, что меня стошнит. Я сжимала кружку, пока кончики пальцев не побелели.

— Свою собственную жену, Арвен, свою королеву. — Глаза Кейна блестели. — Он убил ее, потому что знал, что это сломает меня и Йеля больше, чем его самого. Я до сих пор помню выражение шока на ее лице. У них не было счастливого брака, но все же. Она не ожидала этого.

— Прежде чем я смог пошевелить хоть одним мускулом, Йель… Он попытался спасти ее. Пробежал около четырех футов, прежде чем мой отец сам убил его. Он убил его мгновенно. Ледяной копьем в основание черепа.

— Через несколько мгновений ее повесили, пока она еще плакала над телом сына. Я потерял их обоих. Из-за своей глупой, бесстрашной праведности. — Он резко вытер глаза, прежде чем сделать еще один глоток чая. Дождь продолжал барабанить по крыше коттеджа.

Горячие слезы покрывали мои щеки.

— Кейн, я…

— Мое самое большое сожаление — не то, что я пытался свергнуть его. И даже не то, что я потерпел неудачу. А то, что я не умер, защищая их.

— Как ты можешь так говорить? Они сами решили сражаться рядом с тобой.

— Именно поэтому там должна был быть только я, — прорычал он. — Они погибли из-за моей неудачи. Я должен жить с этим каждый день.

Он откинулся на спинку кресла и выдохнул долго и медленно.

— После этого мой отец решил, что мы будем настолько морально подавлены, что вернемся на свои законные места при его дворе. Он даже предложил Гриффину должность генерала своего отца.

— Некоторые считали это великодушным поступком. Многие полагали, что лучше быть с Лазарем и жить, чем быть против него и умереть. Или хуже. Но мы не могли оставаться ни минуты дольше в Люмере под его властью. Поэтому Гриффин и я бежали в Эвенделл, увозя с собой столько людей, сколько смогли.

Кейн помолчал, а затем добавил:

— Следующие пятьдесят лет я винил себя за то, что произошло, — ненавидел себя за это. Моя ненависть к себе, моя жажда мести не имели конца — это было единственное, что могло оправдать их жертву. Что могло сделать мою жизнь достойной. Это было все, что имело для меня значение. — Он поднял глаза на меня с выражением, которого я никогда раньше не видела. — Пока я не встретил тебя.

Внутри меня бурлили слишком сильные эмоции. Те, с которыми я боролась, чтобы скрыть их в течение многих недель…

— Ты не виновата в страданиях своей матери, Арвен. Ты — чистое добро, чистый лайт. Я уверен, что именно поэтому твоя мать прожила так долго. Не вопреки тебе, а благодаря тебе.

Еще больше слез потекли по моим щекам, быстрые и тяжелые.

— Мне так жаль, — прошептала я. — Я даже не могу представить…

— Мы все должны жить с нашими выборами. Но ты не делала ничего, чтобы причинить боль тем, кого любишь. Эти вещи просто случились с тобой, Арвен. — Он взял кружку из моих застывших рук и поставил ее на стол рядом со своей, а затем переплел мои пальцы со своими. — Ты не виновата. Ни в чем. Ты должна простить себя.

Я хотела сказать Попробую, но смогла только кивнуть.

Он вздохнул, отпустил мои пальцы и провел рукой по своим еще влажным глазам.