Книга Обещание Перидота, страница 145 – Кейт Голден

— Ты однажды сказала мне, что эмоции — это не слабость. Воспользуйся своим собственным советом. Признать, что ты не хочешь умирать, — это не трусость. На самом деле, это противоположность.

Это напомнило мне слова Дагана, сказанные несколько месяцев назад: «Настоящая храбрость есть только в том, чтобы смотреть в лицо тому, что тебя пугает». И в Азурине, где уязвимость делала нас людьми. Давала нам то, за что стоило бороться.

Выражение лица Кейна было мягче, чем я когда-либо видела. Он вытер слезы из-под моих глаз, но не отпустил мое лицо. Вместо этого он провел своим мозолистым большим пальцем по моей щеке с такой нежностью, что мое лицо начало гореть.

— Мы найдем выход из этой ситуации, — прошептал он.

Другого выхода не было. Не было, если мы хотели победить Лазаря, и мы оба это знали. Я открыла рот, чтобы возразить, но он продолжил.

— Я говорил, что каждую ночь видел их смерть во сне. Теперь мне снится и кое-что еще. Я вижу, как теряю тебя — так же, как потерял их. Просыпаюсь в поту, с бешено колотящимся сердцем, среди изорванных простыней, с твоим именем, застрявшим в горле.

Я замерла, услышав его слова.

— Я уже говорил это на корабле, когда мы плыли в Цитрин несколько недель назад — я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Ничто, даже благо всех королевств вместе взятых, не стоит потери тебя. Мы найдем другой способ.

Я смотрела на Кейна — на его еще мокрые щеки, его кипящие серебряные глаза, в которых светилась только непреклонная, непоколебимая воля. Столько решимости, и при этом спокойствия, уверенности…

— Я хочу тебе верить, но мне так страшно надеяться.

Он отпустил мое лицо.

— Мы пройдем через это вместе.

Затем он встал и отнес наши кружки на кухню.

Я встала на шаткие ноги, все еще укутанная одеялом, и посмотрела в эркерные окна, выходящие на потрясающее озеро. Черная вода бурлила в еще не утихшей буре, и я плотнее укуталась толстой шерстью.

Я чувствовала присутствие Кейна позади себя, когда мы смотрели, как дождь брызгает на стекло.

— Потеряет ли это свою силу, если я скажу тебе то же самое? — Я повернулась к нему, снова вспомнив, насколько он выше меня. — Что ты не виноват в потере матери и брата? Ни в чьей? Они решили сражаться рядом с тобой за дело, в которое верили. Их смерть лежит исключительно на совести Лазаря.

Взгляд Кейна задержался на бурных волах за моей спиной.

— Думаю, теперь я это понимаю. Но то, что я сделал после… то, к чему меня подтолкнула моя месть… я не уверен, что смогу от этого оправиться.

— Ты сможешь. Ты уже оправился.

Кейн посмотрел мне в глаза, его зрачки расширились.

— Я планировал использовать тебя. Чтобы убить своего отца. Зная, что это…

— Тогда мы были другими людьми.

— Я буду сожалеть об этом до конца своих дней.

Я не могла с ним спорить. Поэтому я только сказала:

— Я так устала.

— Пойдем, я отведу тебя в постель.

Кейн взял меня за руку и провел через гостиную и узкий коридор, украшенный картинами, свечами и кожаными книгами, прежде чем открыть дверь в конце.

Его спальня была оформлена в том же стиле, что и остальная часть домика. Богато и уютно, комфортно, мягко. Темные деревянные балки пересекали светлый потолок, белые и кремовые свечи рассыпаны по всему пространству. Простая молочно-белая кровать с резным изголовьем из коряги была завалена слишком большим количеством пушистых подушек. Две стеклянные масляные лампы были поставлены на каждой из плетеных тумбочек, а под моими пальцами ног лежал теплый синий коврик.