Книга Харчевня «Три таракана» история выживания на гномьем торжище, страница 104 – Юлия Арниева

Шар слабо мигнул в ответ — или мне показалось? — а затем снова погрузился в сон.

Я завернула его обратно в ткань и положила в ящик стола отца, рядом с «Искрой», что вернула Тара. Два моих творения. Одно — завершенное дело отца, которое я модифицировала. Второе — полностью мое.

Оба доказывали, что я могу это делать. Создавать механизмы, которые не просто работают, но помогают. Спасают. Меняют жизни к лучшему.

— Суп готов, — объявила Тара, разливая густую жидкость по мискам. — Садись, пока горячий.

Мы ели в молчании, слишком уставшие для разговоров. Но это было хорошее молчание. Удовлетворенное. Мы сделали что-то важное сегодня. Что-то, чем можно гордиться.

Когда я заканчивала вторую миску, из спальни донесся тихий всхлип. Потом еще один.

Я бросила ложку и поднялась по лестнице. Тара последовала за мной.

Лукас лежал на кровати, его глаза были открыты и полны слез. Он смотрел в потолок и тихо плакал, пытаясь сдержать рыдания.

Я подошла и села на край кровати.

— Эй, — тихо сказала я. — Больно?

Он покачал головой.

— Мама, — прошептал он. — Папа. Они… их больше нет.

— Нет, — я взяла его здоровую руку в свою. — Их больше нет. И это несправедливо, и это ужасно, и ничто не сделает боль меньше прямо сейчас.

Он посмотрел на меня, и в его глазах был такой потерянный взгляд.

— Что мне теперь делать?

— Жить, — ответила я просто. — Дышать. Есть. Спать. Плакать, когда нужно. Смеяться, когда сможешь. Жить за себя и за них. Потому что они хотели бы, чтобы ты жил.

— Ты откуда знаешь?

— Потому что все родители хотят этого для своих детей, — я сжала его руку чуть крепче. — Жить. Быть счастливыми. Найти свое место в мире.

Лукас снова заплакал, но на этот раз не пытался сдержаться. Рыдания вырывались из груди, тело сотрясалось от горя. Я просто сидела рядом, держала его руку и позволяла ему плакать.

Тара встала с другой стороны кровати и начала тихо напевать. Это была колыбельная на языке орков — я не понимала слов, но мелодия была нежной, убаюкивающей. Голос Тары, обычно громкий и жизнерадостный, стал мягким, как бархат.

Постепенно рыдания Лукаса утихли. Он все еще всхлипывал, но уже тише. Веки начали смыкаться. Целебное зелье Торбара делало свое дело, погружая его обратно в сон.

— Спи, — прошептала я. — Мы здесь. Мы никуда не денемся.

Когда мальчик, наконец, уснул, мы с Тарой спустились обратно на кухню. Я чувствовала себя выжатой, как старая тряпка. Каждая мышца болела. Глаза слипались от усталости.

— Нам нужно открывать харчевню, — сказала Тара, глядя в окно, где солнце уже клонилось к закату. — Пропустили весь день. Посетители, наверное, удивляются.

— Пусть удивляются, — я покачала головой. — Сегодня мы не откроемся. Вывесим табличку «Закрыто по семейным обстоятельствам». Нам нужен отдых. И Лукасу нужна тишина.

— Семейным обстоятельствам, — задумчиво повторила Тара. — У нас теперь семья, получается?

Я посмотрела на нее, потом на лестницу, ведущую в спальню, где спал раненый мальчик. Потом на кухню, где механические помощники терпеливо ждали команды к работе.

— Да, — сказала я, и в груди разлилось теплое, незнакомое чувство. — Получается, что так. Странная, сумасшедшая семья из техномага-беглеца, орчанки-воительницы, механических созданий и осиротевшего мальчика-огневика. Но семья.

Тара рассмеялась — тихо, чтобы не разбудить Лукаса, но искренне.