Книга Сошествие в Аид, страница 146 – Хейзел Райли

В жизни я целовал много. Поцелуи были только ступенькой к сексу: не интересовали, а иногда раздражали. Но Хейвен… Чёрт, я мог бы целовать её часами, не дотронувшись больше ни до чего.

Её руки обнимают меня за шею, мои ладони ложатся на бёдра — тяну её ближе, пока наши тела не слипаются, будто я хочу вмонтировать её в себя. Прижимаю к шершавой коре дерева, не отрываясь от её губ.

Первым прошу разрешения — язык легко находит дорогу внутрь, и Хейвен жмётся ко мне ещё сильнее. Я рычу, как зверь: не думал, что она хочет того же, что и я, — до такой степени. И теперь я хочу лишь сорвать с неё одежду и дать то облегчение, которого она так отчаянно просит.

Запускаю руки под её худи, нахожу горячую гладкую кожу — ту самую, к которой уже прикасался, поправляя её на тренировках. Сейчас можно дальше. Играю с краем спортивного топа, пропуская под него только указательный. Касаюсь подушечкой соска — Хейвен стонет, прямо мне в рот. Так громко, что ей приходится прервать поцелуй и откинуть голову.

Я замираю, чтобы смотреть. Чтобы жадно разглядывать. Щёки пылают, губы распухли от моих поцелуев, дыхание рвётся, медные пряди беспорядочно обрамляют лицо. Она — богиня. Моя богиня, которая просит, чтобы её трогали и поклонялись ей.

— Не останавливайся, — шепчет без тени стыда, без тормозов, ослеплённая желанием.

Я целую её шею долго, с нажимом. Кожа покрывается мурашками.

— Хейвен, если бы мы не были в саду кампуса, я уже стоял бы на коленях между твоих ног.

Так и поступают с богинями: преклоняешься и поклоняешься. И я хочу сделать это с Хейвен — пока её ноги не задрожат, а она не кончит мне на язык, едва держась на них.

Глаза Хейвен распахиваются. То ли рефлекс, то ли осознанно, но она сильнее прижимает таз ко мне. Я подхватываю движение, расстёгиваю две верхние пуговицы на её джинсах, просовываю ладонь и хватаю её за ягодицу. Тяну ещё ближе — она захлёбывается воздухом.

— Так лучше? — шепчу в ухо. — Или отвести тебя в комнату и снять их сразу?

Не знаю, как далеко она хочет зайти. Сегодня утром мы метались между руганью и тем, что чересчур интимно. Поцеловал первым я — и она не отстранилась. Но чего она от меня хочет? Мне нужно, чтобы она сказала. Вслух. Я хочу слышать её сбивчивый голос, когда она попросит запереть дверь и доводить её всю ночь снова и снова.

— Я… — сбивается она. Тело продолжает тереться обо мне, отчаянно вымаливая удовольствие, которое я дал бы ей бессчётно — только скажи «да».

Скажи «да», Хейвен.

— Хейвен? — зову.

Она не отвечает. Берёт мою руку, всё ещё прижатую к её ягодице, и неловко ведёт её вперёд. Я ищу в её глазах подтверждение тому, что она просит, — и получаю его в поцелуе. Жадном, напористом.

Моя ладонь тонет в тепле её кожи и ложится на мягкий лобок. Стоит опуститься на пару миллиметров, Хейвен кусает мне губу и снова стонет. У меня коротит мозг. Я перестаю думать. Веду указательным по всей длине её влажной щели, пока она запрокидывает голову и стукается затылком о кору. Один раз шепчет моё имя. Она настолько мокрая, что я готов послать к чёрту приличия и закончить прямо здесь, в саду, в нескольких десятках метров от толпы студентов, которые вешают свои тупые желания на деревья.

Засовываю всю ладонь в её трусики — Хейвен вцепляется мне в волосы у шеи. Трётся о мою ладонь, её тело дрожит так сильно, что я подстраховываю — удерживаю, чтобы она не рухнула.