Книга Сошествие в Аид, страница 145 – Хейзел Райли

Мы останавливаемся у дерева на другом конце сада. Тьма, тишина, ни людей, ни света. Он отпускает мою руку.

— Зачем? — спрашиваю.

Он мнётся:

— Хотел сказать, что завтра утром тренировать тебя буду я.

Я прищуриваюсь и киваю:

— Ладно.

— Если ты не против, — добавляет с лёгкой провокацией.

— Переживу, — отвечаю в тон.

Мы улыбаемся одновременно. И, уловив это, одновременно становимся серьёзными. Я давлю смешок. Почему я так нервничаю?

Наверное, потому что каждый раз, когда остаёмся наедине, нас заносит всё дальше. После фруктов и того, как я целовала его живот, страшно представить следующий уровень.

— Ну, — разрываю натянутую тишину я. — Тогда мне лучше идти спать. Завтра кое-кто ожидает, что я явлюсь в зал на рассвете.

Он не реагирует. О чём-то думает и тщательно прячет это от меня.

— Да, тебе стоит отдохнуть, — бормочет скорее себе, чем мне.

Я поворачиваюсь, полная сомнений и досады. Он взял меня за руку, отвёл в укромный угол — чтобы сказать то, что я и так знаю? И тут же, спустя пять минут, отправить меня восвояси? Я уверена: он хотел сказать ещё, но не находит смелости.

— Спокойной ночи, — бурчу.

— Хейвен?

Я замираю с ногой в воздухе, ставлю её на траву и стою к нему спиной:

— Да?

— Я утром в зале забыл сделать одну вещь, — голос у него дрожит.

Сердце молотит.

— Какую?

Сначала он молчит, и мне хочется упасть на землю и заорать от фрустрации. Но потом до меня долетает одно слово:

— Эту.

Я не успеваю повернуться — он сам меня разворачивает. Его пальцы намертво охватывают мой запястье — и мы оказываемся лицом к лицу. Я пытаюсь что-то сказать, но его ладони уже обрамляют моё лицо, и наши губы встречаются.

Глава 25

Богиня

Аид — владыка множества богатств, даров земли: драгоценные металлы, символы твёрдости и постоянства. Но у Аида есть и великая слабость — страсть к Персефоне.

Хайдес

В тот миг, когда мои губы касаются губ Хейвен, для меня всё кончено. Обратной дороги не будет. Я много раз пытался представить, как это — поцеловать её, и всегда приходил к одному ответу: чертовски прекрасно. В этом я не сомневался ни секунды.

Не помню, когда впервые задался этим вопросом. Может, в тот день, когда увидел, как она идёт в западное крыло Йеля, с бейджем первокурсницы на груди. Может, когда она напрямик спросила, откуда у меня шрам на лице. Может, в вечер открытия игр, когда была готова раздеться перед всеми, хотя и выиграла. А может, и не было «первого момента». Может, мысль о её поцелуе поселилась в голове сразу, как только мои глаза увидели это смешное, нежное лицо, прозрачную кожу и розовые щёки. Ее миниатюрное тело и тонкую талию, которая переходит в бёдра — туда, где я хочу прижать ладони и больше никогда не убирать.

Любая её провокация, каждое резкое слово, каждый наезд, каждая фраза, брошенная мне в лицо с яростью… ничто из этого не способно выбить из головы желание узнать вкус её губ. Желание коснуться каждого сантиметра голой кожи и целовать, пока не сотру до последней искорки терпения.

Меня ничто не заводит сильнее, чем решимость. А эта девчонка — самая решительная из всех, кого я знал. До упрямства, до глупой гордости. И я такой же идиот: знаю, что каждый раз, когда она вляпается, буду рядом, чтобы вытаскивать.

Но я ошибался. «Чертовски прекрасно» — это оскорбление для её мягких, горячих губ, которые двигаются навстречу с той же жадностью, что и мои. Это гораздо больше.