Книга Сошествие в Аид, страница 199 – Хейзел Райли

Когда она пробует опуститься на колени, я двумя пальцами подхватываю её за подбородок и заставляю смотреть мне в глаза.

— Нет, — шиплю. — Не хочу, чтобы ты становилась на колени.

— Но ты же сказал…

Я наклоняюсь и краду быстрый поцелуй — хотя хочу куда большего.

— Я буду вставать на колени перед тобой всегда. Но ты — никогда. Я не хочу видеть тебя на коленях, Persefóni mou. Ни передо мной, ни перед кем бы то ни было. Ясно?

Она кивает.

Я вновь выпрямляю её и прижимаю ладони к её мокрым ягодицам, притягивая к себе. Утыкаюсь лицом в изгиб шеи и осыпаю крошечными поцелуями, втягивая вкус её кожи — и пены для ванны.

— Но помни: сейчас контроль у меня. Я хочу, чтобы ты снова легла в ванну, на спину, и широко раздвинула ноги для меня. Справишься, Хейвен?

— Да, — шепчет она хрипло. Она прижимается тазом, чтобы потереться о мой стояк, — я пресекаю. Она стонет в протест. — Хайдес…

Я чувствую, как она меня хочет — нутром. И хочу удовлетворить её сильнее, чем дышать. Но она отдала мне руль — я не отдам его обратно в последний момент.

— В ванну.

Хейвен целует меня в кончик подбородка, отступает и снова скользит в воду. Как бы мне ни хотелось ещё помучить себя, любуясь её каждым движением, ждать больше не могу. Я показываю ей жестом «не двигайся» — будто она вообще думала шевелиться — и бегу в комнату за презервативом. Когда возвращаюсь и подхожу к борту, вижу, как у неё подрагивают ладони, пока я нависаю над ней: хочется схватить меня и тянуть ближе, от нетерпения.

Хейвен раздвигает ноги и обхватывает меня крепко, так, что я бы не вырвался даже под пыткой. Я упираюсь предплечьями в край ванны и касаюсь её губ. Она тянется за глубоким поцелуем — я отстраняюсь. Наклоняю голову и смотрю, не скрывая улыбки.

— Знаешь, чего я хочу, Хейвен?

Она качает головой.

Я скольжу ртом к её уху и шепчу:

— Я хочу зарыть в тебе каждую часть себя, всё, чем я являюсь. Каждый день. Утром и ночью. Хочу вернуться в Йель и сказать твоему брату, который так уверен, какой я мудак, какого вкуса его сестрёнка. Хочу рассказать Аполлону, как ты шепчешь моё имя — а не его. Хочу привезти тебя в планетарий, включить звёзды на потолке и целовать твою кожу, освещённую созвездиями. Хочу быть с тобой в твоей комнате, в той маленькой берлоге, где ты живёшь с Джек, и пропитать простыни теплом моего тела — оставить на них свой след, чтобы ты помнила: туда не должен ложиться никто другой. Хочу твоё тело в моей кровати — и, хотя с тех пор, как ты спала в ней, я менял покрывала миллион раз, твои следы так и не ушли. Я бы отвёл тебя ночью в кафетерий, когда там пусто, и дал послушать стенам, сколько раз я заставляю тебя стонать моё имя. — Я делаю паузу. Не знаю, сколько ещё выдержу. — Я хочу тебя всем возможным способом — даже теми, которых ещё не придумали. Понимаешь?

Но это риторика. Она и так понимает — слушает, не перебивая. Её пальцы сжимают мой бицепс, моля прекратить слова и перейти к делу.

Я вхожу в неё одним движением, до самого дна. Хейвен выгибается, вонзает ногти мне в спину. Я шепчу ей в ухо, задыхаясь — хотя формально контроль у меня, теряюсь я.

Я не двигаюсь. Замираю.

— В Ночь светлячков ты нарисовала полный стакан. Твоё желание — хотя бы раз получить «полный стакан». Я не могу тебе его дать. — Её веки распахиваются, в глазах — изумление. — Я не могу дать тебе стакан воды. Это слишком мало. Я дал бы тебе целый океан. Такую безбрежную воду, чтобы компенсировать все разы, когда тебе не хватало.