Книга Сошествие в Аид, страница 25 – Хейзел Райли

— Хейвен, поверь, тебе не стоит участвовать в её играх.

Я навостряю уши. Аполлон говорил, что она меня не вызовет, но Хайдес намекает на обратное.

— В чём они заключаются?

— Если получишь приглашение — узнаешь. Я не могу сказать.

— Аполлон говорит, что она меня не вызовет.

Он закатывает глаза.

— Афина — богиня военной стратегии и мудрости. Единственное, что сильнее её гордости, — это жажда победы. Она непременно бросит тебе вызов.

Я пожимаю плечами.

— Хорошо. — Снова протягиваю ему толстовку.

Он даже не смотрит.

— А ты должна отказаться.

— Нет.

— Похоже, ты не поняла: я даю тебе совет, Хейвен, — выделяет моё имя. В его голосе нет ни высокомерия, ни злобы, но всё равно это меня раздражает.

— А похоже, что ты не понял: я не просила у тебя советов, — шиплю. — И они мне не нужны. Так что спасибо, что одолжил вчера толстовку, а теперь забирай обратно.

Я бросаю её в него, как он когда-то сделал со мной. Молния ударяет его по губе, но он не подаёт виду. Зато его ошарашенное лицо почти забавляет.

— Почему такая агрессия? — спрашивает он, поражённый. — Я же пытаюсь быть вежливым. Ты даже не представляешь, каких усилий мне это стоит.

— Да, очень вежливо было вчера — сидеть и смотреть, как я раздеваюсь, и подбадривать: «Давай, Хейвен».

Шрам на его лице криво изгибается. Он сжимает ткань в кулаке так сильно, что костяшки белеют.

— Это были правила. Никто тебя не заставлял. Если бы ты не была такой любопытной и сующей нос…

— Любой из вас мог остановить игру! — перебиваю я, разъярённая. Не знаю, почему злюсь только сейчас. Вчера у меня на него претензий не было. — Ты тоже мог. Точно так же, как Аполлон.

Он рычит, едва я упоминаю брата.

— А с чего бы мне? Я тебя не знаю. Мы не друзья. Ты для меня никто. А Аполлон — сраный святоша, которому обязательно нужно всё испортить.

— Тогда и не лезь давать советы, что мне делать, а чего нет, — огрызаюсь я. — Не нужны они мне. Оставь при себе.

Он сжимает челюсть.

— Ладно.

— Ладно, — повторяю я, лишь бы разговор не закончился на его словах.

Его грудь резко вздымается и опадает — явный признак злости.

— Можешь перестать делать вид, будто тебе не понравилась вчерашняя игра, — бросает он. — Уверен, ты пошла бы до конца.

Я не стыжусь признать очевидное, и он получит только правду.

— Конечно, пошла бы. Я бы разделась. Могу сделать это прямо сейчас. Здесь. Перед тобой.

Хайдес оглядывается, словно проверяя, нет ли свидетелей, и только тогда отвечает:

— Мне и Гермеса, расхаживающего голым по комнате, хватает. Ещё одного голого тела я не вынесу. Так что оставь вещи при себе.

Я теряюсь, не находя, что ответить, но упорно хочу поставить точку.

— Отлично.

Гнев мгновенно исчезает, и его лицо становится абсолютно бесстрастным. Как он так легко меняет настроение?

— Можешь идти.

— Я уйду, когда захочу. То есть прямо сейчас. — Разворачиваюсь и начинаю подниматься по мраморным ступеням.

Его голос снова останавливает меня:

— Ошибаешься.

Я поворачиваюсь. Да, это не тот путь. Должна была бы уже привыкнуть. Мой взгляд цепляется за его лицо — и я замираю. Он усмехается в усы.

У меня серьёзная проблема: я не выношу, когда спор заканчивается не в мою пользу.

— И кстати, — добавляю я, — не верю, что тебе не хотелось видеть меня голой. Не знаю, как у тебя получилось соврать так убедительно или вы просто мухлюете со своими приборами, но я не верю.