Книга Сошествие в Аид, страница 271 – Хейзел Райли

— Хайдес, — зову осторожно, будто он может раствориться прямо передо мной.

Он склоняет голову набок, не переставая мне улыбаться.

— Ударь меня и выиграй, Persefóni mou.

— Ты… любишь меня?

Ладно, возможно, это не лучший момент для подобных разговоров.

Он кивает.

— Да. — Оглядывается, будто впервые замечает реакцию публики. — А теперь — действуй.

— Повтори, пожалуйста, — шепчу.

Хайдес проводит ладонью по волосам, ещё сильнее их растрёпывая.

— Я люблю тебя, Хейвен. Люблю. Люблю и люблю. Люблю, ясно?

Мои губы сами расползаются в улыбку — через секунду она уже болит в скулах.

— И я тебя люблю, — отвечаю, а вокруг меня зрители подгоняют: пользуйся слабостью Хайдеса, добивай.

— Я уже знаю, — подмигивает он.

Хорошее настроение слетает с него в тот же миг, когда я тоже опускаюсь на колени. Начинаю стаскивать перчатки — он тянется меня остановить. Я отталкиваю его раздражённо и освобождаю забинтованные руки. Пока он не успел назвать меня дурой и велеть лупить его ради денег, я глажу его шрам на щеке.

— Мне нужны эти деньги, — признаюсь. Слеза срывается, я чувствую её соль на языке. — Очень нужны, Хайдес.

Он кивает. Убирает выбившуюся из хвоста прядь с моего лба.

— Поэтому я и хочу, чтобы ты ударила. Ты должна, Хейвен. Игра началась — победитель должен быть любой ценой. Проблема в том, что им никогда не буду я: я сделаю тебе больнее, чем ты — мне. Даже когда я окажусь на полу и не встану на «три», мне всё равно будет лучше, чем тебе было бы на моём месте.

Я щурюсь, чтобы сдержать слёзы. Хайдес берёт меня за затылок и тянет наше лицо к лицу.

— Прости.

— Знаю, — успокаивает он. — Но всё в порядке. Поверь.

Я шмыгаю носом. Его подушечки пальцев стирают влажные следы на моём лице.

— Ты будешь любить меня и после? — спрашиваю.

Он тихо смеётся — смех как ложка мёда.

— Буду ещё больше. Нет ничего сексуальнее женщины, которая бьёт меня и побеждает.

— Идиот, — огрызаюсь.

Он лёгким хлопком по плечу даёт знак подняться. Я подчиняюсь. Зал это приветствует. Особенно когда вижу, как я снова натягиваю перчатки и встаю в стойку. Хайдес остаётся на месте и молча меня подбадривает.

Я вспоминаю свой самый первый урок удара. Те самые приёмы, которым научил меня парень у моих ног — и которых ждёт сейчас. Отвожу руку, нацеливаюсь на его лицо, выбираю точку удара. Хайдес сжимает челюсть. Я вкладываю силу. Рука идёт вперёд — и на полпути холодная ладонь хватает меня за локоть и стопорит.

Кронос поднялся на ринг, и ни я, ни Хайдес не заметили. Он кипит от ярости. Я бы не удивилась, если бы он сам занял место сына и полез драться со мной. Думаю, он меня ненавидит. Или обожает в каком-то больном смысле.

— Похоже, здесь всё вышло из-под контроля, — монотонно констатирует он.

— Ничуть, — огрызаюсь.

Он оскаливается буквально на долю секунды, тут же каменеет, ещё злее.

— Это не тот сценарий, который мне нужен. Он мне не нравится. Не подходит.

— Плевать, — вмешивается Хайдес.

Кронос даже не смотрит на него. Но я замечаю, как вторая рука у бедра сжимается в кулак.

— Так не интересно. Поэтому, Хейвен, превратим всё в другую игру — игру выбора. Выбора, от которого не отступают. Идёшь?

— Что-то мне подсказывает, что у меня тут не особо есть право голоса.

Он поднимает обе брови.

— Вижу, ты научилась понимать, как я мыслю. Браво. — Он отпускает мой локоть, но давит руку вниз. — У тебя два варианта, Хейвен Коэн. Первый: ты бьёшь Хайдеса, пока он не встанет — пока он не перестанет подниматься, а он не защищается и не отвечает. Я хочу увидеть кровь моего сына на белом настиле этого ринга. И ты уносишь тринадцать миллионов, что залатают финансовые дыры, оставленные твоей матерью. Второй: ты отказываешься от боя. Снимаешься вместе с Хайдесом и уходишь без приза. Имей в виду: шанса выиграть эту сумму у тебя больше не будет. Ты больше не сыграешь с нами. Ни здесь, ни в Йеле. Я сам прослежу, чтобы тебе не дали такой возможности.