Книга Сошествие в Аид, страница 279 – Хейзел Райли

Я поднимаю голову. Разрешаю себе только один взгляд. Один. Смотрю секунду — и всё. Но когда наши глаза встречаются, меня переклинивает. У неё один глаз голубой, другой карий. Гетерохромия. Я никогда не встречал человека с разными глазами. Они прекрасные. Настолько, что я не могу перестать на них смотреть — и чувствую себя идиотом. Незаметно делаю шаг к ней, чтобы разглядеть лучше. В этих глазах есть что-то, что…

— Что у тебя на лице? — спрашивает незнакомка.

Я теряюсь. Но виду не подаю. Прищуриваюсь, стараясь не залипать на её радужках. Лицо чистое. И вид у неё такой, будто она из тех, кто выносит мозг.

— Два глаза, нос и рот. Как у тебя, — отвечаю в итоге, хотя ясно, что она про шрам.

Молчит. Возможно, я был резковат. По-моему, даже слишком любезен.

Когда снова поднимаю на неё глаза, едва не давлюсь слюной. Она смотрит на шрам — без капли жалости. Ни ужаса, ни отвращения. Интерес. Который понемногу гаснет: она переводит взгляд на мои губы, затем поднимается к глазам и пробегает по всей фигуре — от макушки до ботинок. Вот так просто. Увидела шрам — и пошла дальше, как ни в чём не бывало.

Меня так ещё никто не разглядывал.

Вдруг делается жарко. Откусываю яблоко слишком жадно — сок ползёт по подбородку. Подцепляю каплю подушечкой пальца и слизываю.

Она всё видела. Всё ещё смотрит, хотя я уже вытерся.

Выправляет голубую блузку и сухо покашливает. Рюкзачок сползает с плеча, но она оставляет его висеть на локте, покачиваясь.

— Ну, тогда спасибо. Увидимся.

— Нет. Не думаю, — отрезаю.

Не хочу её видеть. Не хочу видеть эти невозможные глаза. Хочу, чтобы держалась подальше, как и остальные тут. Хочу, чтобы смотрела на мой шрам с жалостью. Хочу, чтобы раздражала. Хотя насчёт последнего, кажется, мне повезёт.

Она выглядит уязвлённой. Не важно. Я отталкиваюсь от стены и иду к ней, тщательно избегая зрительного контакта. Беру яблоко за хвостик двумя пальцами и поднимаю, раскачивая. Есть ещё что откусить, но аппетит пропал. Отпускаю — и, как и ожидал, она бросается ловить обеими руками.

Округляет глаза и некоторое время просто смотрит на обглоданный плод, едва пойманный. А я этим пользуюсь — разворачиваюсь и ухожу так быстро и тихо, как могу.

Сердце спотыкается — я делаю вид, что не заметил.

Протискиваюсь сквозь толпу первокурсников к актовому залу, не проверяя, кто там на меня таращится. Пофиг, как они реагируют на парня со шрамом на лице.

Скольжу вдоль стены, беру влево и подхожу к Гермесу и Аполлону. Они торчат у боковой двери — обычно через неё входят преподаватели. Аполлон собирается спросить, чего я так долго и где яблоко, ради которого свалил. Но Гермес нетерпелив: распахивает дверь и толкает его внутрь первым.

В зале такой гул, что нас никто не замечает. Мы шмыгаем к свободным местам — их всего два. Гермес устраивается на полу у крайнего сиденья, куда сажусь я. Аполлон — между мной и парнем с почти белыми волосами.

Гермес уже нацелился на высокого в ряду впереди. Когда тот проводит рукой по длинным каштановым волосам, понимаю, что его зацепило: кольца на пальцах. Гермес обожает кольца на пальцах.

Вообще-то Гермес обожает всех. Он умеет находить красоту в чём угодно.

С Аполлоном сложнее. Он месяцами не смотрит на девушек. Но он другой. Герм — свободный дух, любит тактильность и не горит желанием цепляться душой.