Книга Моя по праву зверя, страница 13 – Алисия Небесная

Белла опускает взгляд, касается его ладони — медленно, вызывающе, проверяет насколько далеко может зайти. Но она играет не с ним — со мной. И зверь внутри уже встал: молча, без слов, готовый вырвать её из чужих рук, стереть чужой след, напомнить, кто здесь альфа.

Я подхожу тихо — щенки это чувствуют, и только один продолжает лепетать, как ни в чём не бывало.

— Белла, — произношу её имя ровно, спокойно, — она оборачивается, глаза цепляют мои, и игра в независимость рушится.

Я смотрю на Роя — без гнева, без угрозы, просто чуть дольше, чем нужно, чуть прямее, чем позволено.

— Осторожней, — бросаю негромко, — не каждая улыбка доступна для всех.

И он всё понимает.

— Спарринг. С Кордой.

Слова падают спокойно — но весь круг уже насторожился. Корд не тратит время на объяснения. Он ломает спесь — раз и навсегда.

— Как скажете, альфа, — выдавливает Рой. И этого хватает, чтобы понять: запах уверенности с него уже слетел.

Я смотрю на Беллу. Медленно, в упор.

— Здесь не город, малышка. Здесь за улыбку не флиртуют — здесь отвечают.

Она замирает. Подбородок чуть дёрнулся — будто впервые по-настоящему услышала.

— Хочешь играть? Играй. Только помни: в стае за игры платят. Иногда — слишком дорого.

В её глазах промелькнула дерзость, но я уже почувствовал — волчица внутри отступила. Слова достигли цели и оставили глубокий след.

Корда выходит на круг — размеренно, как смерть без спешки. Все понимают, чем это кончится. Но мне нужно, чтобы поняла и она. Поняла — раз и навсегда .

Первый удар валит Роя в пыль. Тот захлёбывается воздухом, но встаёт. Молодец. Будет жить. И помнить.

— Вот, Белла, — бросаю через плечо. — Ты зовёшь это жестокостью. А я называю — порядком.

— Ты чокнутый! — срывается она. Голос высокий, неровный. — Он даже не сделал ничего!

— Сделал, — поворачиваюсь к ней. Жёстко. — Подошёл к чужой.

Она стискивает зубы и тяжело дышит, словно готова сорваться с места.

— Он просто поговорил! — огрызается.

— В том и ошибка. Здесь не ищут внимания у чужой пары.

Она делает шаг. С вызовом.

— Он не знал!

— Теперь узнает, — бросаю. — А ты — вместе с ним.

Белла сжимает кулаки. Её взгляд становится пронзительным, но волчица под ним заметно нервничает. Она чувствует, что допустила ошибку.

— Ты специально, — шипит. — Хочешь запугать меня.

— Нет. Хочу, чтобы запомнила, — медленно подхожу ближе. — Это стая. Здесь не шутят над чужими, не флиртуют и не строят глазки.

Она дёргает подбородком. Упрямая до боли.

— Что, теперь мне нельзя ни с кем говорить?

— Говорить можешь, — склоняюсь ближе, — но если ещё раз защищать щенка начнёшь — получишь, как взрослая.

Пауза.

— Здесь не место для игр с куклами. Здесь учат быть сильной и самостоятельной, как настоящая волчица. Если ты хочешь стать частью моей стаи, я беру на себя ответственность. Я всегда отвечаю за тех, кого принимаю. Так что выбор за тобой: присоединяйся к нашему порядку или столкнись с последствиями, как щенок, забывший своё место.

Проснулась сама. Без будильника, без шума машин под окном, без привычного городского гудения.

Ночь прошла спокойно. Даже слишком. После города тишина давит, как груз. Но спала я хорошо, будто вырубилась и впервые за долгое время выспалась.

На часах было девять. В доме пусто. Отец, как всегда, ушёл рано. Записок он не оставляет — никогда этого не любил.