Книга Похищение Цирцеи, страница 107 – Лив Стоун

* * *

Когда Немезида заканчивает, она отбрасывает хлыст, поворачивается спиной и выходит. Божества расступаются на ее пути. Она не выглядит удовлетворенной расправой. Кольца раскрываются, и Гермес сползает, прижимая влажный лоб к колонне. Его грудная клетка быстро поднимается, а ихор покрывает спину, иссеченную глубокими бороздами.

– Расходитесь, – объявляет Аид, вставая.

Он призывает хлыст и исчезает вместе с ним. Персефона подходит к Гермесу, опускается рядом и телепортирует его с собой, фактически запрещая мне приближаться к нему. Я до сих пор не могу двигаться. Меня тошнит, ноги будто приросли к земле. Если бы Танатос не удержал меня, я бы уже давно убежала, потрясенная жестокостью зрелища. Зрители отворачиваются, по-прежнему храня молчание. Если вначале зал был полон энтузиазма, то судьба, уготованная Гермесу, перечеркнула все это, оставив лишь горечь и фатализм, которые отразились на всех.

– Мне очень жаль, – говорит Танатос тоном, в искренности которого я не сомневаюсь.

Он уходит, и я остаюсь одна.

Не знаю почему, но в памяти всплывает карта Подземного мира, выгравированная на стене в музее. Я помню дверь возле здания суда на Востоке. Отворачиваюсь от колонны, окропленной каплями ихора, и выхожу из тронного зала. Создаю шар света на кончике пальцев и иду в беспросветную темноту Подземного мира. Только через долгое время осознаю, что задержала дыхание. Как только выдыхаю, по моим щекам катятся слезы. Я не хочу этого. Я сыта ими по горло. Во мне слишком много ярости.

Замечаю большие ворота в городской стене и направляюсь в их сторону, чтобы пройти через них. Останавливаюсь прямо перед ними. Тропинка ведет к берегу спокойной и жемчужной реки Леты.

На покрытом пеплом берегу сидят тени. Некоторые поднимаются и безвозвратно исчезают в драгоценном потоке.

Момент забвения принадлежит им.

С дрожью закрываю глаза.

Ихор вырывается из его кожи и медленно взмывает, прежде чем покрыть землю и мое платье.

В горле до сих пор стоит крик. Неужели боги смертны? Могу ли я на что-то надеяться, находясь в Преисподней?

Он говорил, что ради меня хочет «достичь невозможного», но это безумие! Я подвергла его жизнь опасности.

Боль охватывает тело. Я слишком долго любила его, не признавая этого. Пытаясь забыть об этом.

Ничего не поделать.

Он здесь, в смятении моего сердца и разума.

Только Лета может избавить меня от него.

Я могу сделать выбор. Здесь и сейчас.

Забвение.

Я могу переродиться. Стану глиной, из которой можно создать новую личность.

Делаю шаг вперед.

– Остановись, Цирцея.

Голос обездвиживает. Палач сжимает мою руку.

– Ты действительно хочешь забыть, кем являешься? Ради кого? Псины Зевса?

Вырываюсь из хватки Немезиды, сотрясаясь от прилива ярости.

– Не смей так говорить о нем!

– Тебе предстоит пройти испытания повелителя Аида и благоговейной Персефоны. К ним стоит быть готовой.

– Если еще раз причинишь ему боль, я убью тебя.

Сжимаю пальцы в кулаки.

– Полно тебе. Не произноси угроз, которые не сможешь выполнить, – с агрессивной улыбкой парирует она. – Ты не убьешь меня. Единственный приговор, который тебя ждет, – Тартар, из которого никто никогда не возвращался.

Богиня возмездия не знает, что я сделаю для него невозможное. Этот закон чудовищен! О том, чтобы я это приняла, не может быть и речи. Я собираюсь пройти испытания Аида, выбраться отсюда и вновь присоединиться к восстанию. Я могу понять ограниченную свободу действий Аида, но не прощу систему, которую они создали. Я отрублю голову Олимпу!