Книга Похищение Цирцеи, страница 117 – Лив Стоун

Я благодарю ее и убегаю в комнату. Натягиваю ночную рубашку и опускаюсь на кровать. В тумане усталости, среди всего, что видела и слышала, вспоминаю объятия Гермеса.

Я вхожу в заполненный тронный зал. Украшения к празднику весны роскошны. Я уже заметила лавровые гирлянды из ограненных изумрудов, украшенные цветами из драгоценных камней, но еще не видела цветущие ковры на полу, изящные золотые канделябры, клубок металлических глициний и лиан, покрывающие поверхность потолка, из которых выходят светящиеся почки, освещающие зал. Две статуи правящей пары покрыты подношениями из тканей и украшений. И я понимаю, почему, когда вижу невероятные наряды жителей города: все они одеты в сверкающие мантии или туники, а психопомпы – в лучшие пальто.

Этот бал цветов привлекает внимание. Мне всегда казалось, что все вокруг черное или серое, но весеннее равноденствие вызывает неожиданное разнообразие красок. Вдоль стен расставлены длинные столы для фуршета, достойного царского дворца. У меня урчит в животе, как только вижу чудесные гранаты из сахарной пудры, блестящие и хрустящие, наполненные муссом и сложенные в пирамиду среди блюд, каждое из которых выглядит привлекательнее предыдущего. Герас и дворцовые кухни превзошли сами себя. Загипнотизированная, подхожу к одному из них, голод побуждает протянуть руку.

Вмешательство прерывает мой жест, и угощение ускользает от меня. Гермес опускает мою руку. Он стоит в черном пальто, сотканное из темных и серебряных нитей. Он выглядит так, будто под пальто на нем серый костюм-тройка, приколотый на груди Кадуцей тому доказательство. Он настолько соблазнителен, что мой голод исчезает.

– Ты избегаешь меня?

Я не видела его целый день. Предпочла остаться с Персефоной, возможно, чтобы избежать встречи с ним.

– Ты злишься на меня за то, что я сказал прошлой ночью?

– Я бы хотела, чтобы ты мне верил.

– Но тебя все еще тянет к Танатосу, и я не хочу тебя ни к чему принуждать, – говорит он, отводя взгляд.

Я немного лучше понимаю его реакцию и обнаруживаю в глубине его взгляда опасение, которое сжимает мое сердце. В его словах больше желания уважать мою волю, чем ревности, но это не устраняет его страх. Я беру его руку в свою. По крайней мере, я могу его успокоить на этот счет.

– Все в порядке. У меня нет ощущения, что я заставила тебя поверить в то, что Танатос меня интересует. Ведь я хочу тебя.

Он улыбается, и на секунду его глаза приобретают обнадеживающий золотистый оттенок. Нам еще нужно научиться доверять друг другу. Я также осознаю, что избегала его, потому что в глубине души с осторожностью готовлюсь к возможности потерять его сегодня вечером. Чувствую себя такой счастливой рядом с ним, взволнованной, живой и полной желаний, что боюсь разлучиться с ним. Я предпочла предвидеть это, пытаясь предотвратить страдания. Это еще одна причина, по которой отказываюсь говорить о родителях: это лишь разбудит боль, с которой мне трудно справиться, но которая всегда присутствует в глубине души. Я глотаю слезы, пытаясь улыбнуться, подражая его непоколебимой храбрости.

– Не хочу, чтобы мы причинили друг другу боль. Как бы я ни хотела победить в этих испытаниях и вернуться с тобой на Землю, не исключено, что это наша последняя ночь вместе.

Гермес вздыхает, закатывая глаза. Возможно, он пытается отвлечь внимание, но его глаза сияют ярче, чем обычно. Я вижу напряжение в уголках его губ и пальцах, сжимающих мои.