Книга Похищение Цирцеи, страница 42 – Лив Стоун

Отталкиваю его руку и спешу ответить, когда он поворачивается к Танатосу, который не сдвинулся ни на сантиметр. Гермес обретает странную серебристую форму, схожую с закрытыми доспехами, которую я видела в Эребе. В конце концов, именно от него произошло слово «герметичный». Никогда не видела более наглядной иллюстрации этимологии.

Гермес хватает за горло бога смерти, такого же высокого, внушительного и яркого, как он сам. Но, в отличие от инфернальных божеств, Гермес обладает сиянием Олимпийца.

– Что ты с ней сделал?

– В этом нет моей вины.

Позади них Немезида дрожит от ярости. Два длинных черных меча появляются в ее руках.

– Как ты смеешь высокомерно обвинять моего брата? Это ты не справился с заданием! Твое место в Тартаре!

– Придержи язык, Немезида, – предупреждает Гермес. – Ты ведь не хочешь настроить Олимп против себя? Зевс, возможно, был доволен твоими услугами, но это может измениться.

Он отпускает Танатоса, который не пытался защищаться и не потерял своего великолепия, и взмахивает Кадуцеем, который, кажется, производит нужное впечатление. Значит, Кадуцей служит как оружием, так и ключом, позволяющим переходить между измерений.

Но я не собираюсь ждать, пока ситуация уляжется.

– Я…

– Я позабочусь о тени Цирцеи, – объявляет Танатос. – Ты являешься посланником Зевса, но я отвечаю за психопомпов. Немезида права. Ты не справился.

– …Я сам доставлю ее на суд Аида, – тихо возражает Гермес после недолгого молчания.

Впервые вижу, чтобы Гермес обиделся на слова: он всегда ставил себя выше всего этого, считал себя непогрешимым и превосходящим в любых обстоятельствах. Он ничем не выдает эмоции, но для меня все становится ясно. Ведь я потратила много времени, наблюдая за ним в попытках уловить малейшие детали характера. Я всегда считала себя единственной, кто знал Гермеса, но Танатос начинает улыбаться.

– О, Гермес, только не говори, что ты… привязался к этой тени? – его слова звучат как обвинение, приправленное любопытством. – Ни один живой не может связать себя с тенью, ты это знаешь. Таков закон Преисподней.

Они смотрят друг другу в глаза.

С интересом скрещиваю руки, желая услышать, что ответит Гермес, и это позволяет отбросить очень жестокую правду.

Бог-посланник возвращает человеческий облик. Как ни в чем не бывало, он начинает улыбаться, уменьшает Кадуцей до размера булавки и достает ручку с блокнотом.

– Тень Цирцеи особенная, – заявляет он. – Она должна была стать следующей проводницей общины, как потомок Цирцеи Первой и Медеи Первой. Мой долг – довести ее до суда из уважения к узам, которые связывают нас с ведьмами. Помимо этого, Зевс попросил провести проверку, и я собираюсь ее завершить. Оценка Керы удовлетворительна, но у вас все еще много ПДУ, НСП и НДП. Что касается инфраструктуры, то я даже издалека вижу, что она давно не менялась.

Он прерывает себя, чтобы дать возможность ответить ошеломленным богам. Немезида воспламеняется и поднимает оба меча, ворча что-то вроде «грязный ублюдок», но Танатос сдерживает ее.

– Мы еще поговорим об этом перед Их Величествами Аидом и Персефоной, – холодно обещает он.

– Если это доставит вам удовольствие, – уступает Гермес.

Его дерзость поражает. Какой же он идиот!

– А теперь просветите меня. Кто виновен в ее ранах? – продолжает он, указывая на меня ручкой, следя за лицами собеседников.