Книга Похищение Цирцеи, страница 43 – Лив Стоун

Хотя, признаться, мне очень хочется его прибить, я могу только дать волю усталости и положить конец абсурдным обвинениям.

– Это была я.

Гермес удивленно опускает руку.

– Я сама себе нанесла эти раны.

– Что?

– Если бы вы могли прекратить использовать то, через что мне пришлось пройти, для разрешения ваших конфликтов, я была бы очень признательна.

Немезида с трудом заставляет два длинных клинка исчезнуть, а Танатос с почти виноватым видом наклоняет голову.

– Мир тени превыше всего, я позабочусь о том, чтобы твой путь был спокойным. Прекрасной ночи, Цирцея, – желает он, прежде чем уйти, не сказав ни слова Гермесу.

– Да, конечно, прекрасной ночи и все такое, – ворчит Немезида, следуя за братом. – Мне плевать на твои проверки, я…

Мы с Гермесом остаемся вдвоем, и то, в чем я сейчас полностью уверена – мне не нужен болтающийся рядом бюрократ. Он искоса смотрит на меня, возможно, пытаясь разгадать причину, по которой я покрылась синяками. Но я ничего ему не должна. Сам того не желая, он причиняет боль одним присутствием, а я устала страдать.

– Продолжай свою работу.

Отхожу в сторону, в несколько шагов спускаюсь с холма и сажусь на пепелище. Еще недавно сильно болели ноги, но я уже чувствую себя лучше. Осознаю, что некоторым оргаям требуются годы, чтобы принять, что их оболочка постоянно восстанавливается. Да и разве нормально, что такое происходит с тенью? Ведь она и так уже в конце своего пути.

Мне вновь открывается умиротворяющий вид на черную реку. Когда я только вышла из гранатового леса, она показалась мне ужасной. Подтягиваю к себе колени и обхватываю их руками, чтобы положить на них подбородок. Я все еще стою перед закрытой дверью. Сердце сильно бьется, становится больно дышать, желудок так туго сжат, что сильные спазмы сотрясают внутренности.

За этой дверью, которую наконец удается толкнуть, находится воспоминание о матери и сестре, в слезах стоящих на коленях у моего тела.

Я мертва.

Пути назад нет.

Все кончено.

Я была настолько слаба, что не смогла остаться с семьей. Бросила Мероэ на произвол судьбы. После всех обещаний подвела Эллу.

Рыдание сжимает горло, и я закрываю лицо руками. Горе настолько сильное, что будет недостаточно просто поплакать. В голове хаос, а тело сотрясается от слез и икоты. Все, что я не успела сделать, не успела сказать, оставила позади…

Словно топор рассек ход времени.

Все, что меня ждет, – «путь тени».

Я не увижу, как Элла станет матерью, не узнаю племянницу, не буду рядом, чтобы поддержать Мероэ, когда ее переименуют в Цирцею.

Меня, Цирцею, которая никогда не станет «Великой», забудут. Я останусь лишь болезненным воспоминанием о неожиданной смерти в саду.

У меня остались только сожаления, которые переполняют голову. О том, что я жила в постоянном гневе, в ожидании грандиозного будущего, когда у меня было так много возможностей, которыми могла воспользоваться. О том, что хранила слишком много секретов. Я недостаточно говорила матери, что люблю ее и что боюсь обсуждать с ней отца, потому что чувствую себя виноватой в его смерти. Встречусь ли я с ним на другой стороне?

Поднимаю взгляд на Стикс. Я откажусь от всех надежд, сяду на лодку Харона и отправлюсь в загробную жизнь, потому что у меня больше нет выбора.

– Мне очень жаль.

Тон Гермеса удивляет меня.