Книга Похищение Цирцеи, страница 53 – Лив Стоун

Я смотрю на толпу и натыкаюсь на взгляд старика. Он машет мне, на что я отвечаю, прежде чем подойти к нему.

– Сейчас вам, кажется, лучше, – констатирует он с улыбкой.

– Да, гораздо лучше. Как думаете, вы снова увидитесь с Хеленой?

Он пожимает плечами. Он действительно ни в чем не уверен, но у него есть надежда. Мне стоит поучиться у него.

– Собираюсь это проверить прямо сейчас, – говорит он, похлопав меня по руке.

– Удачи вам, – желаю я с предельной искренностью.

– Вам тоже, – отвечает он с поклоном, прежде чем уйти.

Вздыхаю, поглубже закапывая неустанную нервозность. Рука Гермеса, оказавшаяся на моем плече, привлекает внимание.

– Я должен забрать пальто, – тихо шепчет он на ухо.

Я расстаюсь с ним без всякого энтузиазма. Здесь не так холодно, но пальто обеспечивало комфорт, напоминающий броню. Гермес закутывается в него, присутствующие божества критически смотрят на него, не приближаясь. Не знаю, действительно ли мне жаль, что его так плохо принимают. Несомненно, он добился этого своим отношением, но я помню его заявление: «Ты стала для меня самой близкой подругой», как будто он не знает, что на самом деле означает «подруга». Чувствую еще большее сожаление, когда думаю, что у меня никогда не было настоящей подруги. Мои сестры – две мои лучшие сообщницы. У Эллы есть Рэйчел и Мадлен, у Мероэ есть Пасифая, а у меня… Я думала, что это была Геката, но заблуждалась.

Кто ты, Гермес? Почему ты такой безразличный ко всему? У тебя те же причины, что и у меня, скрывать их?

Отворачиваюсь от него, сердце слишком сильно сжалось, чтобы задумываться об этом. «Слишком поздно» – это все, что повторяю себе. «Наслаждайся настоящим» – все, что имеет значение. Делаю несколько шагов к двери, готовая встретить судьбу, когда замечаю на стене кое-что, что заставляет вздрогнуть. Бросаюсь туда, охваченная любопытством. На каменной стене развешаны черно-белые плакаты. Лицо Гермеса повторяется десятки раз, столько же раз оно перечеркнуто. Все плакаты помечены красными буквами «сын Зевса».

– Тебя настолько ненавидят?

Бог сообщений кивает, кривя губы.

– Боюсь, что так.

– «Сын Зевса» – это немного очевидно, разве нет?

– Здесь это серьезное оскорбление, – ворчливо замечает он.

– Аид позволяет это делать? – удивляюсь я.

– Аид не подвергает цензуре слова подданных.

Я уже чувствовала уважение к правящей паре Преисподней, но сейчас оно возрастает.

– Если не хочешь входить в зал суда, можешь оставить меня.

Я давно об этом думала. Не хочу, чтобы он был свидетелем того, как я предстану перед судьей. Что, если он раскроет все детали личности, которой являюсь? Откажется ли Гермес от своих слов? Посмотрит ли он на меня иначе?

– Нет, я останусь с тобой. Ты так просто от меня не избавишься.

Печально. Тронутая и напряженная одновременно, продолжаю путь в сопровождении психопомпа.

Мы пересекаем арку и идем по проходу, усыпанному левитирующими неоновыми лампами самых разных форм и цветов: зеленые и желтые пальмы, оранжевые солнца с синей полосой внизу, бокалы для коктейлей и аудиокассеты. Это настолько неуместно, что я слышу, как некоторые тени бормочут: «Вот бы у меня все еще был телефон», проходя мимо.

– Ощущение, будто мы собираемся зайти в старомодный бар, – саркастично комментирую я.

– Мы воспринимаем время совсем по-другому, – возражает Гермес. – 1980-е для нас были недавно.