Книга Похищение Цирцеи, страница 64 – Лив Стоун

– Ты можешь помыться здесь, тебе выдадут туалетные принадлежности. Но в ближайшие дни я отведу тебя в дворцовые купальни, – предлагает Персефона, когда я склоняюсь над лопающимися пузырьками. – У нас есть собственные источники горячей воды.

– С удовольствием, – говорю я, благодарная за заботу и внимание, которыми она меня окружает.

Ровный свет внезапно начинает тускнеть.

– Что происходит? – удивляюсь я, поднимая глаза.

– Наступает ночь, – отвечает богиня.

– Но… здесь ведь нет солнца.

– Когда Аиду было дано править Подземным царством, ему было трудно приспособиться к постоянной темноте. Поэтому он создал свет, который освещает определенные части Подземного мира в течение двенадцати часов. Ночь выпадает на следующие двенадцать. Это позволяет нам иметь ритм жизни и работы.

– Ваше Величество?

Аметистовая нимфа стоит у входа в комнату, держа в руках куски ткани.

– Можешь положить их на кровать, спасибо.

Она подчиняется и уходит, ее шаги напоминают звук бьющегося об пол стекла.

– Платья, – с сияющими глазами объявляет Персефона.

Она действительно рада, что у нее гости. Жаль, что это произошло по случаю моей смерти. Богиня демонстрирует наряды. Все они прекрасны, но ни один из них не заменит джинсовую куртку, оставленную дома. В конце концов, красный цвет бросается мне в глаза, и я благодарю хозяйку за доброту.

– Отдыхай, чувствуй себя как дома. Ты вольна идти куда хочешь во дворце и городе Аид, – напоминает Персефона, прежде чем уйти, оставив меня одну.

Я надеваю легкую рубашку и опускаюсь на кровать.

Закрыть глаза просто невозможно. Здесь все ненастоящее – дни, растения, отношения. Иллюзия. Является ли то, что чувствую к Гермесу, неправильным, поскольку я мертва? Являюсь ли я собой? Или все, что от меня осталось – тень…

Хватаю подушку и прижимаю ее к себе. Наконец он признался, что хочет меня, но мы даже не можем обнять и поцеловать друг друга. Я действительно в Аду.

* * *

Свет нового дня будит меня. Сажусь в кровати, отдохнувшая, но обеспокоенная. Ночь без сновидений проходит странно.

Принимаю душ и одеваюсь в бирюзовое платье, прежде чем выйти из спальни. Мне не терпится осмотреть город. Надо полагать, я восстановила душевные силы. Мне хочется надеяться, говорить себе, что еще ничего не решено. На ощупь пробираюсь сквозь лабиринт царских апартаментов, сделанных из невероятных перистилей – таких, как тот, четыре дерева которого на самом деле являются ограненными изумрудами, – и головокружительных салонов, заполненных коллекциями Аида, всегда изысканными. Повсюду видны следы обоих супругов: нарисованные, вышитые или резные цветы Персефоны и витрины змеевидных предметов Аида, покрывающие целые стены. Они прекрасно сочетаются.

Прохожу мимо нимф, которые, болтая, несут подносы с едой для завтрака пары. Мы находимся в царском дворце, но атмосфера здесь довольно душевная. Божества, работающие здесь, не торопятся и кажутся расслабленными при выполнении обязанностей. В этой обстановке сразу чувствуешь себя комфортно. Заглядываю в столовую, где Аид и Персефона пьют кофе с пирожными, а Цербер лежит у их ног. Совершенно повседневная сцена, в которой они рассказывают друг другу о своем предстоящем дне, с видом на очередной обманчивый перистиль.

Оставляю их в покое. Предпочитаю путешествовать по городу в собственном темпе. Я могла бы остаться в красивой и удобной комнате Персефоны, но, если собираюсь провести здесь несколько дней или ночей, решаю познакомиться с этим местом. Начинаю с того, что повторяю путь, проделанный с Гермесом накануне вечером. Я почти забыла о серовато-черных тонах зданий и об искусственном белом свете, равномерно заливающем все снаружи. Когда замечаю здание суда, прохожу мимо него и иду по улице, заполненной божествами. Их ритм заставляет вспомнить Нью-Йорк, несмотря на то, что город, в котором я нахожусь, не имеет ничего общего с американским мегаполисом. Бодрая походка, угрюмое выражение лица, черные керамические чашки с трехглавыми собаками, ворчание из-за столкновений… Удивительно знакомо.