Книга Похищение Цирцеи, страница 62 – Лив Стоун

– Будь осторожна, полагайся только на себя. Ничего не ешь.

Киваю, слишком потрясенная, чтобы говорить.

Он подходит ко мне и воскрешает в памяти все, что я хотела о нем запомнить: запах перечного бергамота, тепло кожи, успокаивающая мягкость пальто, разговор у гранатового дерева, непредсказуемое откровение под портиком. Его руки лежат на моей талии, а пальцы сжимают мою плоть через ткань туники, словно он хочет удержать меня любой ценой. Я чувствую, как в груди разливается жар. Пошатываясь, цепляюсь за его одежду, и он прижимается лбом к моему. Его челюсти сжаты от переполняющего напряжения. Мое сердце резко начинает биться быстрее. От этого по спине бегут мурашки. Его дыхание так близко, а губы рядом с моими!

Теряюсь в водовороте ощущений, которые он вызывает.

Перед тем как исчезнуть на неопределенное время, он рассказал взрывоопасную информацию, и теперь мы висим на волоске. Хочу протестовать, требуя поцелуя, на который он намекнул, но он выбивает почву у меня из-под ног.

– Аид получит мою шкуру, – рычит он, припадая к моим губам.

Он вырывает из меня стон, заставляя обвить руками его шею. Мои губы находят его с переполняющим наслаждением. Он прикусывает мою нижнюю губу со страстью, близкой к отчаянию. Я хочу завладеть его языком, чтобы внести лепту в огненный поцелуй, но он внезапно отстраняется и делает шаг назад.

Всего один поцелуй. Самый жгучий из всех. Закрываю глаза, чувствуя, как перехватило дыхание. Это все, что он себе позволит?

– Мы нарушаем один из величайших запретов, – хрипло шепчет он, кладя обе руки мне на лицо.

Сдерживаюсь, чтобы не вздохнуть, довольная и расстроенная одновременно.

– На этот раз ты сделал первый шаг, – говорю я, запыхавшись.

– Как и в мансарде, – наконец уступает он.

Он гладит мои скулы и шею, не отпуская.

– Ты должна мне доверять, и мы добьемся невозможного.

Открываю глаза. Его лицо стало золотым от поцелуя. Это последнее, что я вижу, прежде чем он исчезает.

Рубиновая нимфа, светящаяся, как драгоценный камень, сопровождает меня в заднюю часть тронного зала, где живут Аид и Персефона. Мы проходим в перистиль, покрытый мозаикой на полу и фресками на стенах. Единственные узоры, которые я вижу, – это цветы. Все вокруг ярко и серо одновременно. Понимаю этот диссонанс, наблюдая, как сапфировая нимфа подметает толстый слой пепла.

– Он проникает повсюду.

Персефона улыбается мне.

– Здесь он падает, как дождь, и оседает, как пыль. Иди за мной, я покажу тебе комнату.

Богиня благодарит рубиновую нимфу, которая уходит, оставляя отпечатки ног. Я полагаюсь на царицу Преисподней. Я хотела бы поговорить с ней и задать множество вопросов, но все еще расстроена тем, что пережила с Гермесом.

Он не хочет, чтобы я умерла, он хочет сохранить меня. Он поцеловал меня. Никогда еще я не чувствовала себя более живой, чем сейчас. Сердце колотится, стучит в ребрах и висках, в животе порхают бабочки, даже голова кружится! Надежда выломала дверь и поселилась внутри меня, сгорбившись в кресле и закинув ноги на стол, в полном противоречии с разумом.

Я бы хотела, чтобы Гермес задержался.

Персефона обнимает меня за плечи.

– Твое пребывание здесь будет мирным, вот увидишь.

Улыбаюсь ей, испытывая облегчение от того, что не предоставлена сама себе. Она ведет в царские покои, полная решимости изменить мое мнение и оказать честь Гекате. Она называет имя моей богини так естественно, что меня это удивляет. Все боги были на стороне Зевса во время войны, но, если подумать, я мало знаю, чью сторону приняли Аид и Персефона.