Книга Семья госпожи Аннари, страница 18 – Юлия Шахрай

— Приятного аппетита!

— Спасибо, мамочка! — отвечает она с набитым ртом.

— Почистить тебе мандаринку?

— Да.

Следующие минут пять с умилением наблюдаю, как она ест. А вот Мира качает головой:

— Ты же плотно поужинала! Куда в тебя только лезет?

Малышка дожёвывает орешек и важно произносит:

— Я растущий организм. Мне нужно хорошо питаться, чтобы вырасти красивой и умной, — явно пародируя свою няню.

Мира бросает на неё укоризненный взгляд, но по смешинкам в глазах заметно, что озорство ребёнка её совсем не разозлило. Мне же просто весело.

После того как наша обжорка съедает всё, что я ей положила, она хмурит бровки, потом кивает:

— Думаю, один апельсинчик в меня ещё вместится. Можно же?

Улыбаюсь:

— Может быть, ты скушаешь пока одну дольку? А уже завтра, когда в животике появится больше места, доешь остальные?

— А они не испортятся?

— Нет.

— Тогда ладно.

Дочка уминает дольку апельсина и довольно жмурится:

— Вот теперь можно спать спокойненько и сытенько.

— Давай ты сейчас почистишь зубки и переоденешься, а потом я почитаю тебе сказку?

— Нет. Сперва ты должна расчесать мне волосы, а уже потом сказку.

— Как скажешь.

Оставляю Розу разбираться с продуктами, а сама иду в свою спальню. Переодеваюсь, умываюсь и отправляюсь к доченьке.

Она уже переоделась в ночную рубашку и теперь рассматривает украшения. Показывает на одно из них:

— Вот это я надену первым. Подружки обзавидуются! А можно я угощу их завтра мандаринами и орехам?

— Конечно!

— Здорово! Спасибо, мамочка.

Выполняю традиционный вечерний ритуал, и сердце щемит от нежности. А ещё от благодарности этому миру за то, что он подарил мне самую лучшую дочку. Чувствую себя невероятно везучей.

Если раньше Татина засыпала через несколько минут после того, как я начинала читать, сегодня она дослушивает сказку до конца и просит немного с ней полежать. Конечно же, соглашаюсь. Прижимаю к себе хрупкое тельце и чувствую покой, умиротворение и счастье. Решаю дождаться, пока она уснёт, а уж потом возвращаться к себе. Но засыпаю раньше, чем получается это сделать.

Утром просыпаюсь затемно. В окна настойчиво барабанит дождь. В доме тихо. Можно было бы перевернуться на другой бок и продолжить спать, но в голову приходит вопрос: «Тренируется ли Шарден во время дождя?» — и сонливость моментально истаивает. Возникает желание пойти на террасу и хотя бы одним глазком, тайком, мимолётно посмотреть. Воображение дорисовывает капли воды, стекающие по волосам и мускулистому торсу…

Приходится свернуться калачиком и сцепить руки, чтобы остаться на месте.

Я твёрдо решила, что всё. Сердце с этим не согласно, оно постоянно спорит и подначивает, очень сложно противиться, но я пытаюсь держаться. Пытаюсь держаться, но Шарден каждый день приходит в кафе. Садится за столик, за которым когда-то мы сидели вместе с ним. Хотела бы я этого не знать, но Олирия упоминает об этом на каждом собрании. Об этом судачат слуги и горожане… Хочется закрыть уши, или хотя бы притвориться, что меня это никак не тревожит, но не получается.

А что получается — так это избегать встреч. За две недели я достигла в этом невиданных высот. Главное, чтобы постоянно было много дел и забот. При том, что кондитерская должна открыться уже на днях, а ремонт во втором кафе в Гатре почти закончен и на треть готов в школе, постоянно появляется уйма вопросов, требующих моего внимания — дел у меня действительно много. Нужно постоянно проверять, чтобы всё было сделано так, как я хотела; собеседовать новый персонал; составлять программу обучения вместе с Рисой; закупать скатерти, заказывать посуду, кухонные принадлежности, салфетки, мебель и прочее необходимое. А ещё я вплотную занимаюсь составлением летнего меню и прорабатываю вместе с Рансоном, Варисой и Олирией меню для кафе в Маутерне. И очень много времени провожу с дочерью. Правда, только в пределах дома, дабы исключить любую возможность случайной встречи.