Книга Опальная жена. Пекарня на краю севера, страница 45 – Александра Берг

“Может какое-то заклинание?” – подумала я.

Поэтому продукты остались свежими.

Если честно, то я нашла настоящее сокровище! Дом разграбили, а вот попасть в подвал не смогли. И нужно сказать спасибо, несчастному господину Рейвену, что сбегая, он оставил такое богатство! А может это вовсе не его? Сколько была заперта эта комната? Никто не знает.

Страх постепенно отступал. Впервые с момента прибытия я почувствовала не тревогу, а воодушевление. Всё здесь, каждый мешок, каждый ящик – говорили о возможностях, о новой жизни.

– Боги, а ведь всё налаживается, – выдохнула я, прижав ладонь к груди.

Я засмеялась. Но тут же одёрнула себя, выпрямив спину и глубоко вздохнув.

– Нет. Расслабляться пока рано.

Взгляд упал на большой мешок в углу. Подойдя ближе, я осторожно развязала его и заглянула внутрь. Овёс. Свежий, как и всё в этой комнате.

– Шторм! – воскликнула я. – Бедняга, должно быть, голоден как волк.

Изучение подвала могло подождать, а вот голодный конь – нет.

В ту же минуту я направилась обратно через лабиринт подвальных помещений на кухню. В углу под столом обнаружилось ведро. Немного наклонившееся набок, с потрескавшимися от времени досками, но железные обручи всё ещё крепко стягивали бока.

С ведром в одной руке и свечой в другой вернулась в подвал. Спуск оказался непростым – деревянное ведро было тяжёлым, а свеча норовила погаснуть от каждого движения воздуха. Но я справилась и вскоре снова стояла перед мешком с овсом.

Поставив свечу на ближайшую бочку, зачерпнула руками золотистые зёрна и начала пересыпать их в ведро.

– Надеюсь, тебе понравится, – пробормотала я, думая о Шторме.

Я уже засобиралась на выход, когда внезапно снаружи донеслось пронзительное лошадиное ржание, а сразу после послышалась человеческая ругань и крики.

Ведро выпало из моих рук, с глухим стуком ударившись о каменные плиты пола. Золотистые зёрна овса брызнули во все стороны. Но мне уже было не до них.

Схватив свечу, бросилась к лестнице.

Распахнув входную дверь, выскочила во двор, щурясь от внезапно ударившего в глаза дневного света…

– Прочь, чудовище!

Внутренний двор разразился руганью.

Шторм встал на дыбы. Я подбежала к коню, закрыв собой незваного гостя, который в эту минуту беспомощно барахтался в глубоком снегу.

– Тише, мальчик, – прошептала я, осторожно касаясь взмыленной шеи Шторма, – Тише.

Конь всхрапнул, недоверчиво косясь на незнакомца, но под моими прикосновениями постепенно успокоился. Его ноздри раздувались, выпуская клубы пара в морозный воздух, но дикий блеск в глазах начал угасать.

– Вот так, хороший мой, – шептала я, поглаживая его по шее. – Никто не причинит нам вреда.

Незнакомец всё ещё лежал в снегу. Это дало мне время отвести Шторма в стойло и закрыть дверь.

Когда я вернулась, мужчина вновь взвизгнул:

– Чудовище! Такое животное нужно держать на цепи! Что за вопиющее безобразие?

– Безобразие? – хмыкнула я, протягивая руку, чтобы помочь незнакомцу подняться. – Я бы хотела задать тот же вопрос! Здесь, вообще-то, частная территория, а не проходной двор. Кто вы такой и что делаете в моём доме?

Незнакомец нервно фыркнул и с преувеличенным усердием принялся отряхивать налипший на плащ снег. Его нелепая вязаная шапочка съехала набок, обнажив встрёпанные седеющие волосы.

– Ганс Нобель! – мужчина гордо вскинул подборок, и я смогла рассмотреть его получше.