Книга Кофейные чары Герцогини, страница 89 – Кэлли Рин

Они поднесли девочку к pulsующему кристаллу.

И тогда случилось нечто, чего не видели даже древние летописи, хранившиеся в архивах цитадели. Свет Сердца Лорайна, обычно ровный и пульсирующий, внезапно замер, а затем из его самой глубины, из самого ядра кристалла, родилась не просто нить света. Это был целый поток, сияющая, переливающаяся всеми оттенками золота и лазури река энергии. Она не устремилась ввысь и не ударила в стены пещеры. Она мягко, почти нежно, обвила маленькую Беллатрис, купая её в тёплом, живительном сиянии. Девочка не проснулась, но её личико озарила такая блаженная, безмятежная улыбка, что у Элинор на глаза навернулись слёзы. Казалось, сам дух герцогства, его память, его боль и его надежда, приветствовали новую хранительницу.

Но на этом чудо не закончилось. От главного потока стали отделяться тонкие, изящные ответвления. Одно, тёплое и золотистое, как утреннее солнце, коснулось груди Элинор, и она почувствовала, как её собственная, уже знакомая связь с Сердцем углубляется и становится ещё более органичной, словно струна perfectly настроенного инструмента. Другое, серебристо-стальное, холодное и уверенное, как клинок лучшей закалки, прикоснулось к плечу Каэлана, наполняя его новой, спокойной силой — не силой разрушения, а силой непоколебимой защиты, силой опоры. Третье, яркое и стремительное, как молния, соединилось с Орланом, и он понял, что его роль — не просто продолжать дело родителей, а быть мостом, проводником между прошлым и будущим, между магией и обычной жизнью.

И, наконец, множество мельчайших, почти невидимых лучиков устремились вверх, проходя сквозь толщу камня, в ночное небо над Солиндейлом. Там они замерли, образовав на миг над спящим городом сверкающую, переливающуюся сеть, похожую на корону или на крылья гигантской птицы, накрывающие своими защитными перьями каждый дом, каждую улицу, каждого жителя. Это длилось всего несколько мгновений, но каждый, кто в тот миг случайно looked up at the stars, почувствовал странный, ни с чем не сравнимый прилив покоя, уверенности и безотчётной радости, словно самое главное в его жизни внезапно встало на свои места.

В пещере сияние постепенно угасло, вернувшись к своему привычному, ровному pulsу. Но что-то fundamental изменилось. Воздух стал чище, свет — мягче, а тишина — не пустой, а наполненной, словно в ней звучала тихая, прекрасная музыка, которую можно было услышать только сердцем.

Орлан, не в силах вымолвить ни слова, с благоговением смотрел на спящую дочь на своих руках. Теперь он чувствовал её не просто как свою плоть и кровь. Он чувствовал её как часть чего-то грандиозного и вечного, как драгоценный алмаз, вправленный в корону Лорайна.

— Она… она не одна, — наконец прошептал он. — Мы все… мы все теперь часть этого. По-настоящему.

Каэлан кивнул, и его рука легла на плечо сына. В его глазах читалась та же глубокая, почти мистическая уверенность.

— Так оно и должно было быть. Мы не просто правили, Элинор. Мы… становились. Становились одним целым с землёй, которую защищали. И теперь это единство передалось дальше. По крови. По духу.

Элинор подошла к ним, и её пальцы нежно коснулись щёчки спящей внучки.

— Это не бремя, — тихо сказала она, словно отвечая на невысказанную мысль сына. — Это любовь. Самая большая сила на свете. И она будет оберегать её. И направлять. И нас — тоже. Мы всегда будем с ней. Как мои родители, как твои… как Сердце, что бьётся в такт с нашими. Это и есть вечность.