Книга Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса, страница 30 – Дарья Кун

Элли поднялась по лестнице в свою комнату, рухнула на кровать и зарылась лицом в подушку, стараясь заглушить рыдания. Отчаяние сдавило её горло, лишая воздуха, воли, надежды.

Она не знала, сколько пролежала так, когда услышала тихий скрип на чердаке. Лео. Он, наверное, проснулся. Он ждал её. Ждал еды, защиты, надежды. А она могла предложить ему лишь слёзы и страх.

Элли заставила себя подняться, умыла ледяной водой лицо, стараясь скрыть следы слёз. Она должна была держаться. Хотя бы для него.

Она направилась к лестнице на чердак, чтобы отнести ему ужин. Её руки дрожали. В голове стучало лишь одно слово, повторяемое с жестокой, безжалостной частотой: «Одна. Одна. Одна».

Ночь, наступившая после визита к Каэлу, была самой долгой и беспросветной в жизни Элли. Она не спала. Лежала на кровати, уставившись в потолок, и чувствовала, как холодное, липкое отчаяние медленно заполняет её изнутри, словно вода просачивается в тонущий корабль. Слова лесного отшельника звучали в ушах, жёсткие и неумолимые, как удар топора: «Дура… Не моя война… Живи с последствиями».

Он был прав. Она была дурой. Наивной, глупой девочкой, которая решила, что тёплых булочек и добрых намерений достаточно, чтобы противостоять настоящему злу. Она впустила беду в свой дом, подставила под удар не только себя, но и весь Веридиан, и теперь не могла найти никого, кто протянул бы ей руку.

Под утро её накрыла короткая, тревожная дремота, полная кошмаров. Ей снились серые плащи, входящие в пекарню, их безликие капюшоны, холодные руки, хватающие её. Снился Каэл, стоящий в стороне и безучастно наблюдающий. Снился Лео, которого уводили, а он смотрел на неё предательски-испуганным взглядом.

Она проснулась с тяжёлой головой и ощущением полной безнадёжности. Вставать и начинать день не было ни сил, ни желания. Но привычка, вбитая годами, оказалась сильнее отчаяния. Ноги сами понесли её вниз, к печи. Руки сами совершали привычные движения: растопить печь, замесить тесто, приготовить закваску.

Она работала механически, словно заводная кукла. Запах свежего хлеба, обычно бальзамом ложившийся на душу, сегодня казался ей горьким и обманчивым. Что за польза от тёплого хлеба, если за дверью стоят те, кто хочет отнять у тебя самое дорогое?

Утро прошло в напряжённом ожидании. Каждый звук заставлял её вздрагивать. Колокольчик над дверью звенел как набат. Каждый покупатель, заходящий в пекарню, смотрел на неё, как ей казалось, с подозрением и упрёком. Новости, которые они приносили, были тревожными.

Старая миссис Клэр, купившая свой обычный ржаной каравай, озабоченно сообщила, что видела серых незнакомцев, разговаривающих с детьми у школы. Рыбак Эдгар, зайдя за пирогом с угрём, мрачно заметил, что они расспрашивали его о лесных тропах и заброшенных хижинах. Даже весёлый Седрик, появившийся за очередной порцией «исцеляющих» булочек, был необычно серьёзен.

– Видал я сегодня этих стервятников, – сказал он, понизив свой обычно громкий голос. – Возле моей лавки кружили. Спрашивали, не продаю ли я старые магические артефакты, карты, книги… Настолько любезными пытались быть, что аж жутко стало. Вежливость палача перед казнью. Чует моё сердце, готовят они что-то недоброе.

Элли молча кивала, не в силах вымолвить ни слова. Она чувствовала, как петля вокруг неё затягивается всё туже.