Книга Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса, страница 27 – Дарья Кун

На четвертое утро Элли поняла – она не справится. Она сломается. Её арестуют. А Лео… с Лео случится что-то ужасное. Одиночество и страх съедали её изнутри, парализуя волю. Ей нужна была помощь. Нужен был кто-то, кто не боится. Кто знает о тёмных сторонах мира больше, чем она. Кто умеет молчать.

Выбора, по сути, не было. Только один человек в округе подходил под это описание.

Мысль о том, чтобы пойти к нему, к Каэлу, была горькой пилюлей. После их последней встречи, после его колкостей и холодности, она дала себе слово держаться от него подальше. Но сейчас её гордость была роскошью, которую она не могла себе позволить.

Решение созрело внезапно, с жестокой ясностью. Она дождалась, когда утренняя толпа покупателей схлынет, наскоро собрала небольшую корзинку – булка ещё тёплого хлеба, несколько круассанов, горшочек мёда. Не как подношение, а как… как оправдание для визита. Как будто она просто зашла по делам.

– Я ненадолго, – сказала она Мурке, которая, казалось, смотрела на неё с немым укором. – Присмотри за домом.

Выйти за порог было испытанием. Каждый прохожий, каждый взгляд, брошенный на неё, казался подозрительным. Она шла по Пряничному переулку, а затем свернула на Тропу Старой Мельницы, ведущую за пределы города, чувствуя, как на её спине горят невидимые глаза серых плащей. Она не оборачивалась. Оборачиваться было бы признанием вины.

Воздух за городской чертой был другим – более свежим, резким, наполненным запахами хвои, мха и влажной земли. Солнце светило ярче, но не грело – его свет был холодным и ясным. Тропа, сначала широкая и утоптанная, быстро сузилась, превратившись в едва заметную тропинку, вьющуюся между вековых елей и замшелых валунов. Тишина здесь была иной – не тревожной, а глубокой, древней, нарушаемой лишь шелестом листьев под ногами, перекличкой птиц и отдалённым шумом ручья.

Элли шла, и её городской страх понемногу начал таять, растворяясь в этом безразличном, величественном спокойствии леса. Здесь проблемы Веридиана, серые плащи, её собственная тревога казались мелкими и незначительными. Лесу не было до них дела.

Она шла долго, почти час, пока не увидела впереди, на небольшой поляне, приютившейся у подножия скалистого холма, хижину Каэла.

Это было нечто среднее между домом и частью леса. Стены были сложены из толстых брёвен, промазанных глиной, крыша – из дранки, поросшей мхом. К одной стене прилепился запасник для дров, крытый корой, к другой – сушилка для трав и шкур. Перед хижиной был разбит небольшой огород с целебными травами и овощами, огороженный низким плетнём. Дымок из каменной трубы вился тонкой, почти прозрачной струйкой, сливаясь с небом. Всё здесь дышало самодостаточностью, уединением и тихой, суровой силой.

Элли остановилась на краю поляны, внезапно осознав всю абсурдность своего предприятия. Что она скажет ему? «Здравствуйте, у меня на чердаке прячется мальчик от людей в серых плащах, не могли бы вы помочь?» Он рассмеётся ей в лицо. Или, что более вероятно, хмуро захлопнет дверь.

Она уже было развернулась, чтобы уйти, когда дверь хижины скрипнула и открылась. На пороге появился сам Каэл. Он был без плаща, в простой холщовой рубахе с закатанными по локти рукавами, обнажавших жилистые, загорелые руки. В одной руке он держал топор, в другой – полено. Увидев её, он замер, и его лицо, обычно непроницаемое, выразило крайнее изумление, быстро сменившееся привычной настороженностью.